"Признание" Павла Классона в ГПУ

Следователю, ведущему мое дело

От обвиняемого Классона Павла Робертовича

На Ваше предложение чистосердечно раскаяться, сообщаю Вам следующее. В 1932 г. я, находясь в Германии, был арестован германской полицией, причем мне было предъявлено обвинение в том, что я занимаюсь шпионажем в пользу СССР, так как я работал в то время у германской фирмы "Сименс- Шуккерт" для повышения квалификации (в бюро проектирования оборудования для электростанций), то у меня действительно имелись на дому кое-какие материалы этой фирмы, в частности фотография новой радиальной турбины. Этот материал и послужил для изобличения меня германской полицией. Мне было сказано, что я буду отпущен без каких-либо обвинений в случае если я дам расписку, обязывающую меня выполнить ряд поручений германской разведки в СССР [на что я дал согласие и был выпущен]. Приехав в СССР, я работал первые полгода в Котло-Турбинном Научно Исследовательском Ин-те , территориально на заводе им. Сталина. Моим Начальником был Владимир Федорович Рорбах , уехавший в конце 1932 г. в Швейцарию. Настроение его было враждебное к советской власти. Сам он был швейцарским подданным. Перед отъездом в Швейцарию он мне передал под предлогом повышения моей квалификации разные материалы (синьки, бумаги, отпечатанные на машинке), содержащие опыт Ленинградского Металлического завода, и материалы, полученные по линии инотехпомощи от английской фирмы "Метро-Виккерс". Часть этих материалов была взята у меня при обыске; через полгода я поступил на работу на судостроительный завод "Северная Верфь" , здесь я работал в Бюро по разработке Технологических процессов, вошел в связь с иностранным специалистом, германским подданным Герман Густавовичем Кобель , который был крупным германским шпионом. Мы работали с ним совместно по разработке технологических процессов - это было обосновано моим знанием немецкого языка. Разрабатывались технологические процессы вспомогательных механизмов и главных турбин для С-450, а также специальный редуктор (зубчатая передача), облегченной конструкции. На расспросы Кобеля относительно этой конструкции он получил разъяснение от зав. Бюро тов. Козловского, что редуктор предназначается для самолета. Переводчиком в этих разговорах служил я. Далее Кобель интересовался водоизмещением корабля, чертежами механизмов, которые у него имелись для работы. По этим чертежам он мог установить некоторые данные, так, например, на чертеже якорной лебедки был указан вес якоря, отсюда можно было заключить о водоизмещении судна (прямая пропорциональность). На другом чертеже, рулевой машины, была указана ширина корабля, что так же давало основание судить о водоизмещении корабля. Я, неоднократно бывая у Кобеля на квартире (Мучной пер.), познакомился при этом с его женой, тещей и братом жены, который работал на Кировском заводе, в то время "Красный Путиловец" . Очевидно, что Кобель легко получал от брата своей жены всевозможные сведения о работах, которые производились на Кировском заводе. Вспоминаю, что в этом отношении Кобель был очень хорошо осведомлен, так, например, идя к трамваю, мы слышали выстрелы в районе Кировского завода, на что Кобель пояснил мне, что это орудийные выстрелы из орудий, которые изготовлялись на Кировском заводе, причем он даже указал калибр орудий (теперь калибр не помню). Я откровенно рассказывал Кобелю то, что знал про завод им. Сталина, и сообщил ему другие технические данные, которые были мне известны. На заводе "Северная Верфь" я проработал до 1/IV-1934 г., после чего перешел на работу на завод им. Сталина , где я работал в лаборатории паровых турбин. Здесь мне удалось дополнительно к тем материалам, которые я получил в 1932 г. от В.Ф. Рорбаха, получить и собрать различные материалы, относящиеся к конструкции паровых турбин завода им. Сталина, и материалы, полученные на заводе по линии инотехпомощи от фирмы "Метро-Виккерс". [Эти материалы были мной также переданы Кобелю.] Весной 1935 г. я был командирован в ЦАГИ в Москву, куда я прошел несмотря на то, что не был засекречен, а имел лишь командировку с завода им. Сталина. Я был в вентиляторной лаборатории ЦАГИ. Результаты командировки были изложены в моем отчете. Один экземпляр такового отчета был взят у меня при обыске. В том же 1935 г. в тех. библиотеке завода я взял книгу Г.И. Зотикова о газовой турбине, на ней был штамп "не подлежит оглашению", и сделал из нее некоторые выписки. В том же 1935 г. производились у нас в лаборатории испытания моделей одной детали для газовой турбины. Поскольку я не был засекречен, мне не было сказано, для чего эта деталь, однако зав. лабораторией Тубянский, который хотя и не был засекречен, но был в курсе дела, сообщил мне, что это деталь газовой турбины. Результаты испытаний этой модели в виде синек и фотографий были так же взяты мною с завода им. Сталина. В 1936 г. я ушел с завода им. Сталина и с 5/I-37 г. начал работать в НИИ Судостроения . Первоначально я работал в Судомеханическом отделе у профессора Васильева, а с 15/IV-37 г., когда выяснилось, что я не буду засекречен, меня перевели в отдел Проектирования Лаборатории Большого Научно-Исследовательского Института Судостроения. Здесь я работал под руководством инженера Архангельского, весь проект считался "не подлежащим оглашению", и я собирал сведения по этому проекту. В феврале мес. 4-5 числа 1938 г. меня посетил мой приятель Юрий Викторович Кирпичников . Он мне рассказал, что его жена по фамилии Эйхеман арестована по обвинению в шпионаже в 1937 г. в Москве, а также что его отец Виктор Дмитриевич Кирпичников арестован в Москве и осужден к 10 годам 2 . После 5/II-38 г. я с Ю.В. Кирпичниковым не встречался.<...>.

С Ю.В. Кирпичниковым я жил в одном доме [на Садовнической ул.] в Москве до 1924 г., когда он с матерью уехал за границу (мать его вернулась в СССР и умерла в 1930 г. в Одессе). Я выехал за границу по советскому паспорту на полгода позднее его. Мы одновременно учились в Инженерной школе в Констанце, в Южной Германии. Он окончил ее на полгода позднее меня, т.е. осенью 1930 г., а я весной. Первоначально мы были на одном курсе, но он пропустил полгода, живя в другом городе, в Гейдельберге, т.к. не имел в это время средств для занятий, возможно, что его тяжелое материальное положение (его отец был в это время арестован в связи с процессом промпартии ) принудило его вступить также на путь шпионажа, однако достоверных данных у меня на это счет нет<...>.

Глеба Васильевича Старкова знаю с 1915 года, он уехал по советскому паспорту примерно в 1921 г. в Германию, учился в Высшей технической школе в Берлине, которую окончил, и вернулся в СССР (до 1936 г.) Я бывал у Старковых на квартире (Литценбургерштрассе), знаю также его сестру Татьяну Васильевну Старкову (она окончила Медицинский факультет в Берлине) и их мать Антонину Максимилиановну Старкову - вдову покойного [зам] торгпреда СССР в Берлине. Г.В. Старков и муж Т.В. Старковой - А. Лунц принимали деятельное участие в союзе советских студентов в Германии . Насколько мне известно, в этом союзе было много белогвардейской эмиграции, конечной целью для которой было получить советский паспорт. В числе эмигрантов, получивших советский паспорт, был и Лунц А.. Брак между Т.В. Старковой и Лунц А. первоначально зарегистрирован был в германском ЗАГСе, а не в полпредстве, поскольку у Лунца в то время не было советского паспорта. Подробные показания буду давать на следующих допросах.

Как мы уже указывали, завод им. Сталина позже (после разоблачения "культа личности"") стали называть Ленинградским металлическим заводом .

Проясним здесь и относительно "проекта С-450" , над которым работал судостроительный завод "Северная Верфь". В Интернете по нему можно найти такую информацию: "Для строительства [лидеров] выбрали наиболее подготовленные в то время судостроительные заводы: имени Жданова (*190) на Балтике и имени Марти (*198) на Черном море. Привлекались также заводы по кооперации с судостроительными: Ленинградский Ижорский (сталь, прокат), "Большевик" (орудия), Ленинградский металлический имени И.В.Сталина (артустановки), Балтийский и Харьковский (турбины). Закладка лидеров "Москва" и "Харьков" состоялась 29 октября 1932 г. в Николаеве, "Ленинграда" - 5 ноября того же года на Северной судостроительной верфи. <...> "Ленинград" (заводской строительный номер С-450) был спущен на воду 17 ноября 1933 г., но, как оказалось, преждевременно. <...> В результате корабль достраивался на плаву до 1938 г." Получив такое "чистосердечное раскаяние", следователи стали уточнять детали (все те же "имена, пароли, явки").

Из протокола допроса от 12 марта:

" Какие поручения в СССР Вы получали при отъезде в Берлин?"

"Никаких поручений в СССР при отъезде меня в Берлин я ни от кого не получал, кроме купленных мною лично в Москве папирос для отвоза их знакомому моего отца Креверу Борис Абрамовичу , работавшему сотрудником Торгпредства в Берлине.

- По чьей рекомендации Вы связались с Торгпредством СССР в Берлине?

- По рекомендации моего отца Р.Э. Классона.

- С кем из сотрудников Торгпредства в Берлине Вы были наиболее близко знакомы?

- Кроме указанных на предыдущем допросе сотрудников Торгпредства, с Кревер Борис Абрамовичем и Фейникеви Иосиф Иосифовичем, больше ни с кем знаком не был.

- Встречались ли Вы с кем-либо из сотрудников Торгпредства в Берлине?

- Да, встречался с Кревер Б.А. и Фейникеви И.И.

- Кто из Ваших знакомых по Германии выехал в СССР до Вашего отъезда из Германии?

- До моего отъезда из Германии в СССР выехали следующие мои знакомые:

1) Старков Глеб Васильевич, 2) Старкова Татьяна Васильевна, 3) ее муж Лунц А., 4) Кирпичников Ю.В.

- Проживая в Берлине, Вы подвергались репрессиям со стороны германских властей?

- Да, подвергался. В 1932 г., в марте или апреле, я был арестован германской полицией в Берлине и содержался под стражей германскими властями.

- Сколько времени Вы содержались под стражей германскими властями?

- Под стражей германских властей я находился приблизительно около одной недели.

- За что Вы были арестованы германской полицией?

- По обвинению в шпионаже в пользу СССР.

- Результат следствия германской полицией?

- Просидев в германской тюрьме около недели, я был из-под стражи освобожден.

- При каких обстоятельствах Вы были освобождены?

- Как я показал выше, при аресте мне было предъявлено обвинение в том, что я занимаюсь шпионажем в пользу СССР. Изобличающим документом в шпионаже послужили изъятые у меня при обыске материалы, относящиеся к германской фирме Сименс-Шуккерт, в частности фотографии новой радиальной турбины. После следственных выяснений мне было сказано, что я буду отпущен на свободу без каких-либо обвинений в случае, если я дам германской полиции расписку, обязывающую меня по приезде в СССР выполнять ряд поручений для германской полиции, на что я дал согласие. Заполнив специальную анкету и взяв на себя обязательство выполнять поручения германской полиции, я через два дня был из тюрьмы выпущен на свободу.

- Значит Вы, заполнив специальную анкету и взяв на себя обязательства выполнять поручения германской полиции против СССР, стали германским шпионом?

- Да, это так, я стал германским разведчиком против СССР в пользу Германии.

- Кем вы были завербованы в германскую разведку?

- В германскую разведку я был завербован сотрудником германской полиции, фамилия которого мне неизвестна, по приметам он был одет в штатское, немец, небольшого роста, блондин, средней полноты, других особых примет нет.

- Имели ли Вы встречи с представителями германской разведки после Вашего освобождения?

- Нет, не имел.

- Кто из ваших знакомых в Берлине был связан с германской полицией?

- Это мне неизвестно

- Вы скрываете от следствия ваших соучастников по шпионской работе в СССР, переброшенных из Германии, с которыми Вы должны были установить связи. Вам было известно, что одновременно с Вами германской разведкой направляются в СССР для шпионской работы еще ряд шпионов. Дайте показания по существу.

- О том, что одновременно со мной германской разведкой направляются в СССР для шпионской работы ряд лиц, связанных с германской разведкой, мне неизвестно. Соучастников по шпионской работе у меня нет.

Здесь стоит отметить два момента. Первый, расплывчатое описание сотрудника германской полиции - "по приметам он был одет в штатское, немец, небольшого роста, блондин, средней полноты, других особых примет нет" уже вполне ясно показывает на то, что это вымышленный персонаж: таких в Германии проживала не одна тысяча мужчин. И второй. Похоже, что чекисты, не получив никаких показаний по разветвленной шпионской сети, куда должен был входить наш герой, на целых три месяца потеряли к нему интерес, возможно переключившись на более перспективных "шпионов". Из протокола допроса от 25 июня:

- Проживая в Германии, Вы подвергались репрессиям со стороны германских властей?

- Да, подвергался. В 1932 г. в марте или апреле м-це (точно не помню) я был арестован германской полицией в Берлине, содержался под стражей в тюрьме, находящейся в районе Моабит.

- Сколько времени Вы содержались под стражей?

- Приблизительно около недели.

- За что Вы были арестованы германской полицией?

- Я был арестован по обвинению в шпионской деятельности в пользу Советского Союза.

- Вы были осуждены!

- Нет, примерно через неделю меня освободили.

- При каких обстоятельствах?

- Я был освобожден из-под стражи из-за недоказанности обвинения.

- Вы говорите неправду. Расскажите об истинной причине Вашего освобождения.

- Признаю, что я действительно пытался ввести в заблуждение следствие своими показаниями. В действительности же дело обстояло совершенно иначе. Как я уже показал выше, при аресте германской полицией мне было предъявлено обвинение в том, что я занимаюсь шпионажем в пользу СССР<...>.

- После Вашего освобождения из тюрьмы Вы вызывались в полицию?

- Да, вызывался. Примерно за несколько дней до моего отъезда в СССР, т.е. примерно в конце августа 1932 г., я был вызван в полицию, где меня подробно инструктировали, каким образом и с кем я должен буду связаться по приезде в СССР для ведения разведывательных деятельности.

- С кем Вы связались по приезде в СССР?

- Из Германии я прямо поехал в Москву, где пробыв около двух недель, переехал в Ленинград. В Ленинграде, как мне было указано в германской полиции, я связался с начальником паротурбинной лаборатории НИКТИ Владимиром Федоровичем Рорбах и при его помощи устроился работать в НИКТИ в качестве инженера-исследователя.

- Какие задания Вы получили от Рорбах В.Ф.?

- Рорбах дал мне задание заняться сбором сведений секретного характера, указав на необходимость обратить особое внимание на заводы оборонного значения.

- Выполнили Вы задание Рорбах В.Ф.?

- Это задание я полностью выполнить не имел возможности, т.к. вскоре Рорбах вынужден был уехать из СССР.

- По каким причинам?

- Это мне неизвестно.

- С кем вы связались после отъезда Рорбах?

- После отъезда Рорбах, по указанию последнего, связался с германским подданным, инженером завода "Северная Верфь" Герман Густавовичем Кобель и вскоре перешел работать также на завод "Северная Верфь".

- До какого времени Вы были связаны с Кобель Г.Г.?

- С Кобель Г.Г. я был связан до 1935 г., т.к. в этот период Кобель уехал из Германии и передал меня на связь сотруднику германского консульства в Ленинграде - Холль, с которым я продолжал дальнейшую связь по разведывательной деятельности на территории СССР.

- Какие сведения шпионского характера Вам удалось собрать и передать германской разведке за весь период Вашей разведывательной деятельности?

- За весь период моей разведывательной деятельности на территории СССР начиная с 1932 г., т.е. с момента моего приезда из Германии, я собрал и передал германской разведке следующие сведения шпионского характера:

1. О производстве заводом им. Сталина трех орудийных башенных установок для крейсеров и двух орудийных башен для береговой обороны.

2. О производстве заводом им. Сталина гидро- и паровых турбин различной мощности, а также паровых котлов для стационарных установок.

3. О производственной деятельности завода "Северная Верфь" и его мобилизационных планах.

4. О строительстве на заводе "Северная Верфь" эскадренных миноносцев.

- Каким образом Вы собрали вышеуказанные сведения?

- Все вышеуказанные сведения мне было довольно легко собирать, т.к. я работал на этих заводах. Собирал личным наблюдением, а также из разговоров с другими техническими работниками.

- Вы получали какое-либо вознаграждение за собранные сведения?

- Нет, не получал.

- После отъезда Холль в Германию Вы с кем-нибудь связались по шпионской деятельности?

- Перед отъездом, примерно в конце декабря или начале января 1938 г. (точно не помню) Холль сказал мне, что через некоторое время со мной свяжется человек, который даст мне дальнейшие указания.

- С Вами связался кто-нибудь?

- Нет, никто не связался.

- Вы еще не все рассказали о своей преступной деятельности?

- Я все искренне рассказал, больше мне добавить нечего.

После этого чекисты забыли о существовании нашего героя уже на полгода.

Ссылки: