 |
Кисунько Г.В. назначается руководителем "опытной" РЛС Б-200 в Кратове
В самом разгаре работ над новой конструкцией волноводных распределителей в один из поздних вечеров меня вызвал к себе в кабинет Амо Сергеевич Елян . В кабинете уже находился ведущий конструктор станции Б-200 Владимир Эммануилович Магдесиев . Елян возвышался над письменным столом своей могучей фигурой в генеральском кителе со звездочкой Героя Социалистического Труда, с медалью лауреата Сталинской премии и с депутатским значком. Лукаво сощурив один глаз, покручивая кончик уса и добродушно улыбаясь, он словно бы пристреливался озорным взглядом то к Магдесиеву, то ко мне.
- У меня к вам серьезный разговор, Григорий Васильевич, по просьбе главных конструкторов, - начал Елян. Принято и одобрено в верхах решение о перебазировании одного комплекта станции Б-200 на капъярский полигон со старыми конструкциями запиток. Туда поедет ответственным руководителем испытаний главный инженер ТГУ Валерий Дмитриевич Калмыков , а заместителем технических руководителей испытаний - Александр Андреевич Расплетин .
Но в Кратове останется еще один комплект станции, и на нем должны продолжаться доработки аппаратуры с введением новой конструкции запитки-распределителя с целью обеспечения необходимых точностей.
Потом такие же доработки надо будет ввести в капъярский комплект станции, и после этого можно будет перейти к пускам ракет по реальным воздушным мишеням.
- Амо Сергеевич,- сказал я, - мы делаем все возможное, чтобы ускорить создание нового распределителя. Работы ведутся круглосуточно.
- Это мы знаем. Но вот вопрос: кому возглавить техническое руководство работами на кратовской станции? При этих словах лукавинки в карих глазах Еляна превратились в озорных пляшущих чертиков.
- Хотя это и не моего ума дело, но я думаю, что здесь нет вопроса: сам Бог велел возглавить это дело ведущему конструктору станции Б-200. А все отраслевые отделы, и наш в том числе, - мы всеми силами будем его подпирать. При этих моих словах Магдесиев схватился за грудь, морщась и как бы напоминая, что у него нелады с легкими.
- Но тогда, - сказал он, - я не смогу осуществлять общую координацию работ с серийными заводами. Совмещать и то и другое мне будет очень трудно.
- Что вы можете возразить на это - спросил меня Елян.
- Могу только повторить, что не моего ума это дело. Вопрос относится к исключительной компетенции главных конструкторов.
- Правильно. И они его решили. Вот прочтите.
Протянутый Еляном документ оказался проектом приказа по КБ-1 о назначении меня заместителем технических руководителей испытаний станции Б-200 на объекте Кратово. Я ответил, что мне не следует оставлять свой отдел в такой горячий момент, когда идут доработки антенн, от которых зависит повышение точностей станции.
- Логично,- ответил Елян. Поэтому мы и не освобождаем вас от вашего отдела. Так что теперь вам предстоит позаботиться и о доработках антенн, и о том, чтобы в результате этих доработок станция имела нужные точности. А оперативное руководство отделом будет осуществлять ваш заместитель. Так что давайте считать этот документ с вами согласованным, и я его подписываю. Затем он набрал номер по кремлевской "вертушке" и сказал:
"Добрый вечер, Серго Лаврентьевич . Договорились мы с Григорием Васильевичем. Правда, он сначала упрямился и согласился лишь тогда, когда узнал, что это просьба лично ваша и Павла Николаевича. Да сейчас это он сам подтвердит. Передаю ему трубку. Приложив трубку к уху, я поздоровался с Берия-сыном - главным конструктором КБ-1, а он мне ответил:
- Здравствуйте, Григорий Васильевич. Вы правильно сделали, что согласились. В случае чего - звоните прямо мне или Павлу Николаевичу . Он здесь рядом и тоже вам кланяется. Желаем вам успехов. До свидания.
Итак, в своей новой роли я безвыездно обосновался в Кратове . Здесь один за другим жмутся к великолепному сосновому бору дачные участки, огороженные зелеными дощатыми заборами. Но вот дачные заборы обрываются, и через дорогу начинается другой забор - тоже дощатый, зеленый, но гораздо выше, чем дачные заборы, а главное - по его верху на деревянных угольниках натянуты ряды колючей проволоки. За этим забором в лесу, разрезанном внутренними дорогами, упрятаны строения аэродромных служб, а дальше за ними - гигантская бетонированная зона испытательного аэродрома .
И все же, хотя выгороженная забором территория тщательно охраняется, в глубине ее есть еще один забор, такой же как наружный, но из совсем еще свежих досок, с новой, не успевшей поржаветь колючей проволокой. И выгораживает он особо охраняемую площадку, которую здесь не иначе как полушепотом называют "зоной". В "зоне" находится аппаратура экспериментальной радиолокационной станции наведения зенитных ракет, создаваемой для системы "Беркут" . Слово "Беркут", как и условное наименование станции Б-200 , - секретное, вне "зоны" его никто не решится произнести даже шепотом. На этой станции я облечен полномочиями "заместителя технических руководителей испытаний", то есть заместителя Павла Николаевич Куксенко и Сергея Лаврентьевича Берия, которых в разговорах принято называть только как ПэКу и СЛ . Впрочем, связи с ними у меня нет никакой, так как они тоже безвыездно находятся с другими своими замами на приморском полигоне.
Недавно при запуске с самолета управляемого крылатого снаряда там получено прямое попадание в крейсер "Красный Кавказ", служивший мишенью для снаряда. Многие участники этих работ представлены к наградам и Сталинским премиям.
В "зоне" аппаратура станции Б-200 размещена в длинном одноэтажном бараке, а рядом с ним на бетонных тумбах возвышаются диковинные громадины антенн. В этом же здании размещены служебные комнаты для инженеров-испытателей, секретная часть с машинописным бюро, мой кабинет и кабинет майора госбезопасности Н.В. Панфилова , который является одновременно и "ответственным руководителем", то есть административным распорядителем работ на кратовском объекте, и начальником отдела в КБ-1, непосредственно подчиненного зам. главного конструктора Расплетину .
Из состава этого отдела сформирована и испытательная команда- лаборатория, являющаяся ядром боевого расчета станции. В помещении станции мне достался в наследство бывший кабинет главного конструктора Куксенко с городским телефоном и кремлевской "вертушкой" на письменном столе. А рядом с письменным столом растет настоящая вековая сосна. Ее ствол покрыт золотистой, в тонких чешуйках шелушавой корой, на которой местами выступают медово-тягучие капельки смолисто-пахучей живицы. Через отверстия в потолке и крыше ствол сосны выходит наружу, а там высоко над зданием шумят и покачиваются на ветру ее ветви, закудрявленные в убранстве темно-зеленой хвои. Чтоб не сгубить такую красавицу, зэки- строители ухитрились вписать ее в конструкцию здания. В наследство от Павла Николаевича Куксенко ко мне перешел и уютный однокомнатный номер в двухэтажном коттедже. Здесь и телевизор, и холодильник, и ковры, и картина "Утро в лесу". Но все это мне ни к чему, потому что "дома" я появляюсь после полуночи, чтобы накоротке отдохнуть, и даже не знаю, какие невидимые духи в мое отсутствие тщательно ухаживают за квартиркой, наводят в ней идеальный порядок. Напротив, через лестничную площадку,- двухкомнатный номер, унаследованный от Берии-сына майором госбезопасности Панфиловым - тем самым, который задавал мне вопросы, выписанные из доноса Сталину на "антенных вредителей". Под нашими квартирами на первом этаже - холл столовой, в которой кроме нас и нескольких наших помощников питаются немцы из спецконтингента, состоящего при отделе Панфилова. Остальные сотрудники КБ-1 питаются в поселковой столовой у проходной летно-испытательного центра. У Панфилова ко мне подчеркнуто уважительное отношение, но это только внешне. Он изрядно надоел мне своими предложениями "посоветоваться с немцами".
Со своим неполным средним образованием он ничего не смыслит в технике, но ему хочется показать перед своим начальством, что он эффективно использует знания немецких специалистов . Немцев дважды - после завтрака и после обеда - привозят в "зону" специальным автобусом, и Панфилов в своем кабинете заставляет сотрудников своего отдела докладывать немцам о работах, проводимых на станции по утвержденной мною программе, спрашивает у немцев их мнение, поручает русским записывать высказывания немцев и докладывать их мне. Панфилов на полном серьезе считает своей исключительной заслугой то, что именно возглавлявшийся им "немецкий" отдел разработал систему "АЖ" , которая уже пошла в серийном производстве в виде координатных шкафов .
Теперь он решил, что пора навести порядок при помощи немцев и в разработках возглавляемого мной высокочастотного отдела. Но организованные с этой целью поездки немцев в Кратово оказались скорее развлекательными, чем деловыми. По координатным блокам вопросов к немцам не было, а высокочастотная аппаратура была не по их части. За неимением серьезных дел немцы отдавали должное армянскому коньяку в гостиничной столовой, который они пили как-то по-своему, запивая уже в самом конце обед или ужин. Я угадывал, что и сами немцы сознают нелепость навязываемой им роли безответственных консультантов-всезнаек по любым вопросам. Это подтвердилось, когда однажды в воскресенье Панфилов неожиданно для меня притащил немцев в цех, где проводилась настройка распределителей, и я обсуждал с настройщиками возникшие вопросы по настройке.
"Григорий Васильевич, - с напускной важностью начал Панфилов, - проинформируйте, пожалуйста, немецких специалистов, что здесь делается, какие трудности, перспективы. С трудом сдерживаясь, чтобы не вспылить, я ответил:
- Здесь настраиваются волноводные распределители для антенн. Трудности в том, что вот ребята уже двое суток не выходят из цеха, выбились из сил без сна, а настроить изделия во всем частотном литере не удается. Сейчас пробуем каждый литер разбить на два настроечных полулитера. А перспективы такие: если в воскресенье не закончим, придется ребятам заночевать здесь и на понедельник, и вообще - сколько потребуется.
- Каково ваше мнение, господа? - спросил Панфилов у немцев. У господ после воскресного обеда с коньячком было отличное настроение. Они почти не слушали ни вопросов Панфилова, ни мои ответы, но на обращенный к ним вопрос на русско-немецком ответил герр Айценбергер, обращаясь прямо ко мне: "Вместо одного литра два пол-литра - дас ист зер гут, герр доктор оберст-лейтенант! И все же Панфилову удалось найти среди немцев "высокочастотника", с помощью которого можно убедить Павла Николаевича в необходимости поставить в волноводный тракт измеритель проходной мощности. Впрочем, Павла Николаевича не убедили, а просто взяли измором, при каждом удобном случае напоминая ему, какая это нужная вещь - измеритель мощности, на вводе которого настаивает и Расплетин, но Кисунько отказывается, упрямится. Меня об этом как-то спросил Павел Николаевич, но я ответил, что мощность магнетрона фактически контролируется через напряжение и ток магнетона: надо умножить их друг на друга и на КПД - и с высокой точностью готова мощность. Прибор, который предлагает Гроссе, будет очень грубым и будет только сбивать с толку обслуживающий персонал.
Но Расплетину , видно, очень хотелось, чтобы немцы, которые "утерли нос" ему и его команде по координатным блокам, хотя бы символически приложили руку и к высокочастотной части. По принципу: приятно знать, что и у соседа сдохла корова. Измеритель мощности был сделан и введен в станцию помимо меня, показал свою непригодность, был потом выброшен из станции и заменен обычной волноводной вставкой.
Елян часто звонит мне в Кратово и строго спрашивает с меня и за московские дела, за отдел, оставленный на попечение Пивоварова . Вот и вчера мне пришлось выдержать телефонный натиск Амо Сергеевича:
- Григорий Васильевич, что это у вас за заместитель такой? Пивоваров? Захожу в опытный цех, там возле изделия хлопочут инженер и два техника, настройка не ладится, а Пивоварова нет, - он, оказывается, дома! Придется погнать за ним машину.
- Амо Сергеевич, но ведь сейчас уже два часа ночи.
- А для вас и для меня - не два часа ночи?
- Правильно, и нам пора по домам. По примеру Пивоварова. А завтра мы ему врежем как следует. Хотя мне здесь, между прочим, все равно - что на станции, что в гостинице, не то что Пивоварову. Я тоже при случае люблю пошутить, но всему свое время. Тормошите и Пивоварова, и всех, кого надо, из своего отдела, вызывайте к себе из Москвы, помогайте, ругайте, но изделия должны быть отправлены на антенный завод точно в срок, - жестко закончил разговор Амо Сергеевич.
Днем и ночью вертятся в кратовской "зоне", со свистом рассекая воздух, антенные роторы, в здании идет отладка и проверка аппаратуры. В антеннах уже установлены распределители новой конструкции, изготовленные в производстве КБ-1 под личным присмотром Еляна. Второй такой же комплект распределителей отправлен на антенный завод, откуда они в составе новых антенн будут отправлены в Капустин Яр. Но до этого здесь, на подмосковной станции, надо убедиться при облетах, что с новыми распределителями получаются нужные точности и дальности по самолетам и по ракетам. Для этого заходами на станцию и от станции снуют в небе неутомимые Ту-4 и Ил-28, а в их бомбоотсеках, скрючившись от тесноты и от холода, кабэвские "инженегры" включают и выключают тумблеры, что-то подкручивают в приемоотвегчиках. Другие ребята колдуют с приемоответчиками на сорокаметровой вышке, взбираются на нее и спускаются обратно по обледенелой стремянке, нагруженные аппаратурой, поеживаясь от студеного "высотного" ветра. Аппаратуру с грифом "сов. секретно" надо каждый раз перед работой тащить на вышку, а по окончании снимать с вышки, потому что вышка находится вне пристанционной охраняемой зоны. Поневоле станешь верхолазом. И еще часто приходится таскать аппаратуру на ремонт, так как ее ресурс рассчитан на время полета ракеты, а здесь ее гоняют на износ.
Ссылки: