Карпачева С.М.: практика на коксохимическом заводе в Алчевске

В конце третьего курса, в 1930-м году, мы, уже освоив азы своей профессии, уехали на спецпрактику - на коксохимический завод в Алчевске (Ворошиловске) . Завод строила знаменитая немецкая фирма "Отто-компани" , конкурировать с ней могла лишь американская фирма "Копперс-компани" (на их оборудовании мне довелось поработать позже в Керчи и Магнитогорске). Шестнадцать человек из нашей группы отправили в Донбасс участвовать в приемке завода.

Мы специализировались на высокотемпературных процессах, поэтому попали не в химические цеха, а к коксовым печам - самому сердцу завода. Увидев их впервые, мы все оторопели. Между двумя батареями печей стояла огромная башня, высотой метров сорок, служившая хранилищем угля. Из-под нее выходили наполненные углем вагонетки, катились по верхней площадке, высыпали уголь в открытые люки камер, поднимая тучи пыли. Затем открывались двери других камер, в вагон ссыпался раскаленный кокс, и в то же время от другого вагона, подъезжавшего к тушильной башне, поднимался к самым небесам столб пара. Это зрелище поразило нас всех. До сих пор считаю, что батарея коксовых печей и процесс выдачи кокса удивительно красивы.

И тогда я поняла, что именно здесь мое место. Конечно, условия работы - адские. На верхней загрузочной площадке рабочие были черными от угольной пыли. На выдаче кокса - страшный жар, смотреть на "коксовый пирог" совершенно невозможно. Меня направили помощником к инженеру- немцу, который любил повторять: "Kockerei und schweinerei - es ist eins" (коксование - это свинство). Я как-то спросила его, зачем же он выбрал такую специальность, а он, засмеявшись, ответил: "Так велел Бог, а вернее, безработица".

Наша группа отличалась от двух других, приехавших на практику в Алчевск из Харькова и из Москвы, тем, что еще перед отъездом мы решили жить коммуной, а это означало обобществление и зарплаты, и расходов, и даже одежды. В одноэтажном городке рабочие жили в основном в мазанках, имели огороды. Дома инженеров были получше, с садиками. Мы сняли огромную веранду у бездетной вдовы главного инженера, скучавшей в одиночестве, и быстро подружились с ней. На веранде поставили кровати, девочки - нас было трое - отгородили свой угол простыней. В хорошую погоду вытаскивали кровати в садик.

Управлял коммуной так называемый "совнарком" из трех человек. Порядок поддерживался строгий. За любые нарушения вызывали в "совнарком". На каждый день назначалось трое дежурных. Им приходилось утром, в пять часов, бежать за завтраком в столовую. Они приносили баки с едой, расставляли на столе тарелки, а в шесть вставали остальные коммунары и, наскоро поев, убегали на завод. Дежурные убирали посуду. Обедать и ужинать мы с песнями ходили в столовую, а после ужина были свободны - читали, Снимались, бегали в гости или сами принимали гостей из других групп.

Наша работа состояла в определении температуры, длительности выдачи и тушения кокса, учете веса вагонеток. Отвечал за это ВТИ (Всесоюзный теплотехнический институт) , возглавляемый крупным теплотехником Рамзиным , который проходил по делу Промпартии , что бросало тень на институт. Работа была утомительной: приходилось пешком подниматься на верхнюю площадку высотой 30 метров, стоять у весов в клубах пыли и газов, брать пробы из труб-смолосборников. К концу восьмичасового рабочего дня мы выматывались до предела, но было интересно. Молодость брала свое, немного отдохнув и отмывшись в садике (душа на заводе не было, только для иностранных инженеров сделали несколько кабинок), мы отправлялись развлекаться.

Трудностей на нашу долю хватало. Фирма, вероятно, завысила проектную производительность, выход кокса оказался ниже ожидаемого. Инженеры изворачивались: они то занижали вес вагонеток с загруженным в них углем, то повышали температуру в камерах сжигания (а это снижало срок работы печей), то пытались доказать, что ошибаются весы, термопары и прочее. Но мы были бдительны. Словом, к концу практики наши отношения с "фирмачами" испортились. Моего немецкого шефа стали раздражать даже голубые костюмы- юнгштурмовки, которые мы носили в знак солидарности с передовой молодежью Германии. Наконец все "сработалось", производительность достигла договорной, кокс получался хороший, немцы успокоились, а мы возликовали, так как впервые в институтской жизни почувствовали себя участниками успешно выполненного дела.

Практика в Алчевске дала нам много, и мы были бы вполне ею довольны, если бы не трагическое происшествие, в результате которого погиб рабочий. Эта трагедия научила нас тому, что в любом случае инженер должен строго соблюдать технику безопасности. Все произошло в химическом цехе. Там на открытой площадке стояли так называемые скрубберы - высокие (тридцатиметровые) металлические трубы диаметром три метра, в которых газ из коксовых печей отмывается от ценных продуктов. Иногда их останавливали для ревизии и небольших переделок. Перед тем, как рабочий спустится с верхней площадки внутрь на находящиеся там деревянные устройства (хордовую насадку), скруббер необходимо хорошо промыть и провентилировать. Рабочий должен спускаться с веревочной страховкой и желательно в противогазе. Однако в тот раз рабочий-аппаратчик спустился без всяких приспособлений почти сразу после остановки скруббера, тут же потерял сознание и упал. Напарник кинулся его спасать, прикрепив страховку, но без противогаза, и тоже упал без сознания. Третий аппаратчик, оставшийся наверху, стал звать на помощь. Проходя мимо, мы услышали крики. Я побежала в медпункт, а Миша Зиновьев , обвязавшись веревкой, полез внутрь, и ему тоже стало плохо. В это время на крики сбежались другие рабочие. Они за веревки стали вытаскивать людей из трубы. Потом побежали за противогазами, чтобы достать того, кто спускался первым. Когда мы вместе с врачом подбежали к скрубберу, то увидели, как по лестнице рабочие несли Мишу и своих товарищей. Один из них не подавал признаков жизни, остальные бились в судорогах.

У врача оказалась всего одна кислородная подушка, из которой он поочередно давал дышать пострадавшим. Их повезли на лошадях в больницу, мы отправились следом и сидели там почти до утра, пока двое из ребят не пришли в себя. Спасло их только то, что они пробыли в скруббере недолго, помогла веревочная страховка. Того, кто спустился первым, спасти так и не удалось.

Ссылки: