Карпачева С.М.- в Пермь к семье и обратно в Москву

Источник: Карпачева С.М.,2001

Багаж мой состоял из рюкзака и чемоданчика размером с патефон. Мне очень помогло правительственное командировочное удостоверение, которое давало право внеочередного получения билета. Ну, а уж удастся ли с этим билетом сесть в поезд или нет - зависело только от собственных усилий и везения. Из Уфы я выехала в купированном вагоне, а дальше пересела в битком набитый общий. От вокзала до деревни Верхние Муллы я шла пешком все десять километров, спрашивая дорогу у встречных. Наконец добралась до каменной избы-пятистенки с небольшими окнами. Играющий у порога Шурик, увидев меня, сначала обомлел, а затем с воплем: "Мама!" кинулся ко мне. На крик выскочили няня и мама. Огромная русская печь делила дом на комнаты-каморки: кухню, крохотную келью, "запечье" такой же величины, и "залу" или горницу. Печь пожирала дрова в огромном количестве, а грела плохо. В горнице стояли две железные койки для моих старушек и Шурика. В "запечье" я с удивлением обнаружила москвичей: жену моего двоюродного брата Зину и ее 16-летнюю дочь Женю, которые эвакуировались из Москвы к Юрию - единственному родственнику, оказавшемуся на Востоке. Юра был замечательным стрелком, и райвоенкомат призвал его инструктором по огневой подготовке. Мама не могла оставаться в стороне от всенародной беды, она хотела работать зубным врачом в сельской амбулатории, расположенной неподалеку от совхоза. Но инструментов ни у нее, ни в амбулатории не было. "Давай, я поеду с тобой в Москву и привезу оттуда инструменты", - предложила мама. Я не представляла себе, как она потом вернется, но ей, видно, было невмоготу сидеть без дела, и я решила взять ее с собой. Юра довез нас на лошади до вокзала. Опять же благодаря правительственной командировке мы получили билеты и с трудом втиснулись в пассажирский вагон, в котором на фронт из госпиталей возвращались моряки. Мы ехали трое суток, сдружившись и делясь скудным пропитанием. В Москве я пригласила к себе двух ближайших соседей по вагону, и они прожили у нас несколько дней. В квартире было пусто. Нянины братья уехали с семьями в Казань, куда эвакуировался их самолетостроительный завод. Одна из соседок вместе с взрослой сестрой и братом-школьником отправилась в эвакуацию со своим НИИ. Осталась только трамвайная кондукторша, ее дочь и сын Витя, вскоре ушедший в армию. Вернулся он в 1944 году без руки.

Многие наркоматы готовились к эвакуации. Почему-то усиленно жгли документы, даже трудовые книжки. Везде пахло гарью. Ходили слухи о пробравшихся в город диверсантах-парашютистах. В пригородах появились фашистские листовки с предложением жителям сдаваться, переходить к немцам, с обещаниями хорошей жизни в Германии, проклятьями в адрес комиссаров и коммунистов. В городе царила тревога - немцы приближались к Москве. Я отправилась в Лопасню, где работали родители Юрия после возвращения из Пекина, чтобы посоветовать им перебраться к сыну в совхоз. К счастью, этот район не попал к немцам, и старики прожили там еще два года, пока за ними не приехал Юрий. Решение о заводе в Стерлитамаке еще не было принято - казалось, всем не до него, и я пошла в Наркомат нефтяной промышленности , чтобы позвонить Байбакову в Уфу. Здесь тоже готовились к отъезду. Начальник секретариата, мой приятель Качанов , вместе со всем руководством фактически переехал в здание наркомата. На ночь они спускались в хорошо оборудованное бомбоубежище. В коридоре встретила Ю.И. Боксермана , который вернулся в Москву, чтобы собрать свой главк. "Уезжайте, Сусанна, - сказал он мне, " на Урале для вас найдется дело". Мама откладывала свой отъезд со дня на день, ей не хотелось оставлять меня одну в такое тревожное время. В Москве оставалась и Фаина , которая отправила свих дочь и мать в Камышин - подальше от фронта, как мы тогда наивно полагали. Ее муж, сотрудник оборонного НИИ, ушел в армию. Она, оставшись одна, часто приходила ночевать к нам. Многим приходили "похоронки". Другие очень беспокоились за родственников, оказавшихся в оккупации, так как в выступлениях руководителей страны те, кто работает на оккупантов, были названы предателями. Не принималось во внимание, что у большинства мирных жителей, оставшихся на оккупированных территориях, не было средств к существованию. С ними поступили крайне жестоко: после освобождения населенных пунктов их рассматривали как пособников немцев и отправляли в лагеря. Мамины родственники - брат в Воронеже и тетка в Киеве пропали, и мы больше так ничего о них и не слышали; племянница отца, работавшая портнихой в Харькове, после войны была отправлена на пять лет в лагеря, в Казахстан.

Ссылки: