Карпачева С.М.: работа на Магнитке 1931 1

1931 год. Поезд медленно движется по неширокой долине. Слева тянутся невысокие лесистые горы. Вот небольшая полянка, березки; появляются аккуратные одноэтажные домики поселка. Справа - строительная площадка, домны и кауперы (регенераторы тепла). В "люльках" и на лесах - люди, как муравьи. Стоят горны с раскаленным углем. Повсюду страшный грохот. Множество лошадей с грабарками (это телеги с бортами, в которых можно перевозить сыпучие материалы или какие-то детали). Вдоль путей идет разъезженная дорога, по ней, переваливаясь на ухабах, изредка проезжают грузовики. Вдали смутно виднеется вода - это чаша перегороженной плотиной реки Урал , за ней едва заметны несколько больших четырех- пятиэтажных домов.

Поезд останавливается у вагончика с вывеской "Магнитогорск". Впереди большой дом - заводоуправление, чуть дальше - еще несколько домов, сотни одноэтажных бараков и такая же разбитая дорога вдоль гор, мимо плотины, бараков...

Около вагона меня поджидал Юра. Он сидел в сибирском экипаже-"ходке" - плетеной корзине на высоких колесах. Юра взял вещи, поцеловал меня и предложил день-два отдохнуть дома, в совхозе, а уж потом отправляться на работу.

Мы ехали мимо земляного городка, в котором жили раскулаченные, вывезенные сюда из европейской части России. Моросил дождь. Все вокруг выглядело унылым, запущенным, серым. Лишь на отрогах гор что-то зеленело. Из бараков, землянок изредка выскакивали люди, чаще всего ребятишки, и, прикрывая голову каким-то тряпьем, бежали в магазин. Он выделялся среди других бараков: около него змеилась очередь - "отоваривали" карточки. Дорога длинная - километров восемь, и ехали мы медленно.

Совхоз выглядел несколько привлекательнее. Больше мазанок, похожих на украинские, в палисадниках березки, ели, даже мальвы. На крыльце Юриного одноэтажного побеленного домика нас встретила пожилая женщина и напевно пригласила пройти. В комнатах стояли кровать, стол, стулья, этажерки с книгами, а одежда висела на гвозде, прикрытая простыней. Юра, пообедав, через полчаса убежал на вечернюю разнарядку в правление.

Я несколько растерялась из-за того, что мой новый дом так далеко от стройки. Но Юра пообещал, что утром меня будут отвозить к восьми часам, а к шестнадцати привозить со стройки домой.

На следующий день я отправилась в заводоуправление, вернее сказать, стройуправление, поскольку Магнитка еще только строилась. И хотя дирекция уже была назначена, управлять нужно было только подготовкой к эксплуатации. Обойдя десяток комнат, я наконец оказалась в отделе кадров. Пожилой мужчина отправил меня в технический отдел Коксохима, а на мое возмущенное возражение, что я "инженер по коксовым печам и хочу строить, а не сидеть за столом, отрезал: "Начальник печей Шевченко терпеть не может баб, а тем более девчонок. Иди, куда говорят".

Мрачнее тучи, пошла я искать Коксохим . По всей площадке вились разъезженные дороги и дорожки, между ними громоздились кирпичные завалы, металлические листы. На выгороженных участках работали люди. Тут же стояли горны, в которых раскалялись заклепки; котельщики с помощниками вынимали их щипцами, а затем грели новые. Кое-где вспыхивали огоньки сварки (в то время сварщиков были единицы, на стройке они считались "аристократами", пользовались многими привилегиями и даже обедали в столовой ИТР). На счастье, я надела тяжелые, доверху шнуровавшиеся американские ботинки. Любые другие остались бы в дорожном месиве.

Наконец я разглядела вдали контуры печей и рядом почти построенное здание компрессорной. Чуть дальше нашла двухэтажный домик правления Коксохима. Отметившись у кадровика, отправившего меня наверх, я попала в большую комнату технического отдела, где сидели человек тридцать. Я подошла к столу начальника - среднего роста и возраста лысеющего мужчины, с добродушным лицом и маленькими усиками. "Еще одна девица, - усмехнулся тот. "Прямо из института - Небось, ничего не знаешь" Вот, садись рядом с Катериной Ивановной. Она уже кое-чему научилась, работает четыре месяца". Выслушав мои возражения, он сказал, улыбнувшись, чтобы я не слишком огорчалась, что и в техотделе работа чрезвычайно важная: предстоит переделывать все чертежи, так как изменился график пуска домен и батарей. Я пыталась утешать себя тем, что самое главное - принять участие в великой стройке. А это мне удастся! В обеденный перерыв - а нам давали талоны в столовую ИТР, где хорошо и вкусно кормили - я предложила Кате пройтись по территории Коксохима, посмотреть, что там делается. Она отказалась: "Запутаешься, а потом - ищи обратный путь!"

Я послушалась Катю, но через неделю попросила у начальника разрешения после обеда походить по стройплощадке. Посмеиваясь, он разрешил.

На огромной площадке действительно можно было растеряться и запутаться. Грохот клепки перекрывал многоязыкий говор - на Коксохиме работало множество иностранных специалистов: американцы из "Копперс" строили печи; немцы монтировали углеподачу и смолоотводы; чехи отвечали за мощные вентиляторы (эксгаустеры), отсасывающие газ из печей; французы собирали химический цех. Повсюду копошились оборванные люди - раскулаченные, кто с лопатами, кто на грабарках, кто около лебедок. Работа шла одновременно на множестве участков. Вагонетки катились по только что проложенным рельсам, а бригада трубо-прокладчиков тут же рыла траншеи для труб. Инженеры и техники, русские и иностранцы непрерывно бегали, толкались и спорили, отстаивая интересы своего участка. Такой же хаос царил на металлургической стройке, где наполовину была смонтирована одна домна и начинался монтаж второй. Наиболее организовано шли работы в почти построенном цехе эксгаустеров. Здесь тоже начинался монтаж, требующий высокой точности, поэтому всех посторонних выставили, а девочки из раскулаченных непрерывно подметали и убирали мусор.

Командовал чех, с которым я быстро нашла общий язык. Решив, что отсюда я смогу быстрее попасть к печам, я уговорила начальника цеха - советского инженера - отправить меня на обучение к чеху. Начальник проектного отдела, все также посмеиваясь, возражать не стал, считая, очевидно, что долго я не выдержу и скоро вернусь.

Но я не вернулась. Уже работая в цехе эксгаустеров, я пошла на участок коксовых печей. Там работали американские инженеры и наши - их дублеры, все молодые, энергичные ребята, только начальник американской группы, да наш начальник будущего цеха Шевченко были старше двадцати пяти лет.

Ни мои уговоры, ни похвалы монтажников не могли заставить Шевченко взять меня к себе на коксовые печи. Помог случай. На Магнитку приехала бригада журналистов, в том числе Семен Нариньяни из "Комсомольской правды" (с которым после войны у нас сложились дружеские отношения) и журналист из "Крокодила". Дежурный по смене Миша Зиновьев , мой приятель, отправил меня их сопровождать. Тут уж я расстаралась, потащив прихрамывающего Семена и немолодого "Крокодильца" по деревянным шатким лестницам на верх печей, на сорокаметровую угольную башню, заставив их шагать через незакрытые проемы между камерами печей, и, конечно же, по дороге рассказала о своих злоключениях. Журналисты не рассердились на меня. Они напечатали в "Крокодиле" и отправили лично Шевченко номер журнала с фельетоном, который заканчивался словами: "Не посылайте к тов. Шевченко на работу женщин, пошлите лучше козла: у него ведь есть борода".

И вот сбылось! По настоянию главного инженера стройки Коксохима Шевченко вынужден был зачислить меня инженером коксовых печей. Американских сменных инженеров было пятеро, включая начальника, а советских набралось шестеро, их по одному или по двое "прикрепили" к американцам. Нашей задачей было изучение всех приемов обращения с печами именно этой фирмы.

Ссылки: