Пасха в Харбине

Красный цвет был узурпирован русской революцией, став символом красного террора, насилия, в том числе и насилия над собственным народом, прикрывал творившиеся в стране издевательства - над людьми, над их верою в Бога - как бы он ни назывался - Иисус, Иегова или Аллах - и национальными обычаями - более всего русского народа. В действительности же, в первородном своем значении "красный" - это "красивый", это цвет праздника, радости, ожидания счастья! Так было поставлено революцией все с ног на голову! И вот теперь я возвращаюсь к вопросу из предыдущей главы. Итак, что именно говорило о том, что скоро, очень скоро наступит этот замечательный и радостный день - красный день календаря - Праздник Пасхи. Внешние приметы - конечно, да. Это весеннее пробуждение природы. Она все более и более оживает, жарче припекает весеннее солнышко. Набухают почки. На улице уже совсем тепло. По-моему, настоящее ожидание праздника начинается с Вербной недели , когда в доме появляются вербы и первые живые цветы - осязаемые предвестники Пасхи. Оно, это ожидание, укрепляется с каждым следующим днем Страстной седмицы , уже наполненным все новыми и новыми предпраздничными хлопотами, становится чем-то совсем очевидным, осязаемым, после говенья и очищения от всех своих грехов, святого Причастия. И чувство это радости и счастья все более укрепляется и поддерживается торжественными церковными службами в Великий четверток и Великий пяток - четверг и пятницу на Страстной неделе, нарастающей в доме и в городе предпраздничной хозяйственной суетой. Харбин в предпасхальные дни. Перед большими православными праздниками харбинская пресса всегда вспоминала о старинных русских обычаях, связанных с тем или иным торжеством, отдавала дань традициям, воспоминаниям о том, как проходил праздник раньше, на Родине. В особенности это относилось к Пасхе.

В эти предпраздничные дни появлялись специальные статьи, пасхальные стихи; выходили нарядные многокрасочные номера газет, а после 1927 г.- пасхальный журнал "Рубеж". Начиная с 1929 г.

Пасхальная Заутреня из Кафедрального собора в Харбине транслировалась по радио на весь Дальний Восток, в том числе и на дальневосточные регионы СССР. Статьи и стихи эти, конечно, невозможно перечислить, но вот несколько примеров.

1936 год: "Пасха в народных обрядах", полполосы -"Пасхальный заяц" - приносящий на Пасху подарки детям - шутливая дискуссия о происхождении, появлении зайца в пасхальной символике.

1937-й год: частично цитировавшаяся выше статья "Пасха в старой Москве";

1940-й год: большое стихотворение Арсения Несмелова "Москва пасхальная", опубликованное в "Луче Азии", в котором есть такие строки:

Чуть, чуть, чуть - и канет день вчерашний,

Как секунды трепетно бегут!..

И уже в Кремле, с Тайницкой башни

Рявкает в честь праздника салют.

И взлетят ракеты. И все сорок

Сороков ответно загудят,

И становится похожим город

На какой-то дедовский посад!

1945-й год. Пасха - 6 мая, совпадение с днем Георгия Победоносца - моим Днем Ангела. Заголовки статей в газете "Время": "На крыльях радости", "Светлое Христово Воскресение". И тут же статья "Стройте убежища малого размера". Многие, наверно, помнят японскую кампанию "самообороны" в те времена? Но вернусь к описываемым 20-м.

Пасха, год 1923. Огромное объявление в газете "Заря" и других:

"Прием посылок во все города России". Тут необходимо пояснение. Пасха 1923 года была особой - не потому, что она праздновалась железнодорожниками на КВЖД от среды до среды - с 4 по 11 апреля, а по той причине, что впервые советские власти разрешили принимать продовольственные посылки из Харбина и полосы отчуждения КВЖД родственникам в СССР. Но только с 10 до 20 мая!

Появлялись в Харбине и сами эти родственники , которым разрешался выезд в связи с громадным размахом кампании помощи голодающим в России , развернутой в Маньчжурии в 1921-1923 гг. В Россию шли десятки эшелонов с мукой, сахаром, продовольствием, медикаментами (см. об этом ниже в 07 Главе ), а взамен, обратно, вывозились родственники харбинцев и линейцев, но буквально за голову каждого советскому правительству уплачивались огромные деньги. Кстати сказать, в это время разрешили вернуться к сыну и престарелой 80-летней матери Б.В.Остроумова , привезшей с собой в Харбин и породистого бульдога, по кличке "Бонч" (сокращение от Бонч-Бруевича)? Писатель Игорь Волков, беженец из СССР (1938), вспоминает, как там ему говорили бывшие харбинцы- железнодорожники: "Жаль, что вы не попадете на Пасху в Харбин. Только там вы почувствовали б, что такое православная Пасха". А что он увидел бы? "Еще идет Страстная седмица, а витрины магазинов, булочных и кондитерских, газетные страницы начинают пестреть рекламой, предлагающей всевозможные пасхальные подарки и все необходимое для праздничного стола. На десятках уже нарядных витрин -замысловато украшенные шоколадные яйца, разных размеров, пустотелые, с обязательным "сюрпризом" внутри -каким-нибудь простеньким подарком, шоколадные же зайцы, барашки, "бомбы". Продолжается пост, а в магазинах и на базарах усиливается спрос на скоромные продукты: мясо, дичь, домашнюю птицу, высших сортов рыбу, икру - хозяйки делают закупки к наступающему празднику. Наибольшим всеобщим спросом пользуются яйца. В писчебумажных и книжных магазинах - масса красочных поздравительных открыток с буквами "Х. В." - Христос Воскресе! Великая среда . В церкви - главное воспоминание этого дня миро- приношение блудницы, которая, припав к ногам Христовым, омывает их слезами и мажет мирром. Сегодня вечером и церковь, в отличие от других дней, совершает таинство соборования не только тяжко болеющих, но всех желающих. А дома? - Дом уже наполняют ароматы пекущихся печений, коврижек, но главное "таинство" - выпечка куличей - еще впереди. Сколько воспоминаний!.. Куличи - особенно трепетная забота мамы. У нас дома они всегда делались "тяжелыми", сдобными, в тесто клалось много яиц, специй, сдобы. Его долго замешивали, ожидали, когда оно "подойдет" - сначала в квашне, затем будучи разложенным в куличные формы и формочки разной высоты и размеров. Нельзя было шуметь в это время и, упаси Бог, хлопнуть дверью! Куличи "сядут". Следующий пик напряжения - выпечка. Тоже высокое искусство! Наконец, украшение куличей. У нас - бралась белая салфетка, вымачивалась в "глазуровке" - густом растворе сахарной пудры - укладывалась на вершину кулича и обсыпалась многоцветными "маковыми зернышками" (не помню теперь, как их правильно называли!), сбоку кулича выводились крупные буквы "Х.В.". Восковыми фигурками, цветами куличи в нашем доме не украшали. Великий четверг. День Тайной Вечери . Дома красили отваренные вкрутую яйца, достигая в этом деле подлинных шедевров. А как красили! Непременно всей семьей, в стаканах, где разводился каждый цвет специальной краски для крашения яиц. Напоследок в эти стаканы наливалось несколько капель растительного масла, и яйца, которые опускали попеременно в разные стаканы, получались "мраморными", многоцветными. Часто мы разрисовывали их и вручную. В плоские плошки заранее сеялся овес, и в его проросшие зеленые ростки или в красивые корзиночки эти яйца укладывались - разумеется, с тщательным подбором цветов и рисунков. Еще одна милая семейная традиция.

Вся церковная служба этого дня - трепет принятия такого дара, как Тело и Кровь евхаристии. Чтение Двенадцати Евангелий. Весь путь Сына Божия к Голгофе. В Соборе величественное пение "Разбойника благоразумного" в исполнении Сенички Коростелева . Чин богослужения, пришедший к нам из Иерусалимской церкви, включал в себя молитвы и службы, совершавшиеся в местах страдания Господа на его пути от Гефсимании до Голгофы. По ним совершался крестный ход, продолжавшийся всю ночь, а с наступлением ночной тьмы в нем зажигались свечи и светильники. Отсюда и обычай Церкви: верующие выходят из храма с зажженными свечами-четверговками и стремятся донести их живой трепещущий огонек до дома. А чтобы он не погас по дороге, китайцы, прекрасно знавшие русские православные обычаи, предлагали у всех церквей собственного изготовления бумажные фонарики. Пламенем свечки делали на верхней перекладине косяка входной двери крест.

По старой улице моей течет, плывет поток огней.

Страстной четверг.

Густая мгла. Роняют звон колокола.

А я тону в реке огней,

Сливаясь, растворяюсь в ней.

И четверговую свечу от ветра оберечь хочу.

Ее взволнованный огонь

теплом мне дышит на ладонь.

И капелькой тягучих слез

на пальцы натекает воск.

Апрельский ветер, не спеши!

Мою свечу не потуши.

Мне радостно огонь живой

Из храма донести домой.

Но кто-то обогнал меня.

Но кто-то попросил огня.

И я по-доброму хочу

Зажечь погасшую свечу.

Страстной четверг,

Горящий свет. А мне всего двенадцать лет.

Чернеет бархатная мгла.

И надо всем - колокола. Это безупречное стихотворение русской поэтессы, харбинки Веры Кондратович-Сидоровой из Омска как нельзя лучше передает настроение этого дня (газ. "Харбин", Новосибирск, *2, апрель, 1992, с. 2). В Светлую и Великую пятницу дома делались всевозможные сырные (творожные) пасхи - из обычного творога, творога из топленого молока, шоколадные. Заблаговременно заказанный творог укладывался под пресс, тщательно растирался с добавлением сливочного масла, крутых желтков, цукатов, изюма, ванили, других специй. Вся масса укладывалась в выстланные марлей деревянные формы в виде пирамидки и снова помещалась под пресс. Вкусноты они были, все эти пасхи, необыкновенной!

В церквах - служба святых страстей, вынос и целование святой Плащаницы. А Великая преблагословенная суббота приближала Праздник вплотную, все наступало уже по-настоящему. Днем, по завершении литургии, церковь чудесно преображается: черное великопостное убранство быстро заменяется праздничным - белым. В церковных оградах освящаются принесенные верующими куличи, пасхи и крашеные яйца. Вечером под звон колоколов все идут в ярко освещенный и украшенный храм к Заутрене . Особенное не передаваемое словами настроение! У всех прихожан внутри церкви и вокруг нее в руках свечи. Крестный ход трижды обходит вокруг храма, и несется ликующее "Христос Воскресе!", на что люди отвечают "Воистину Воскресе"! Свершилось! Всеобщая радость, ликование.

"В пасхальную ночь и звери разговаривают",- гласит присказка. Тут же все трижды христосуются друг с другом, и ни одна даже самая скромная девушка не отказывается от этого прекрасного обряда. Сегодня даже прилюдно поцеловаться - можно! Разговляться по приходе с Заутрени начинают с кулича и яиц, которыми все члены семьи предварительно "бьются": кто окажется победителем. Завтра - Воскресенье, первый день Пасхи и ответственнейший день пасхальных визитов. О, эти пасхальные визиты в Харбине! О них и о самих визитерах можно написать книгу, и, наверное, не одну. Сначала об обстановке, атмосфере. Первый день. Дома. Нарядно убранная квартира. Хозяйка и весь женский состав семьи, остающиеся сегодня дома, накрывают стол. Лучший сервиз, хрустальные рюмки, бокалы. Наша семья была, вероятно, лишь ненамного выше среднего достатка, но стол уставлялся с утра добрым десятком вкуснейших яств и маминых кулинарных изысков. Водки - в графинчиках, вина и наливки - в бутылках. Наготовлено всего множество, но и визитеров ожидают немало. Вся мужская половина семьи в это время приодевается и отправляется "делать визиты" - поздравлять с праздником друзей и знакомых.

На улице. Особенное весеннее праздничное оживление. По всем направлениям снуют, едут на извозчиках, на машинах нарядно одетые мужчины в черных костюмах или в пыльниках (так называли у нас плащи), обязательно с белыми кашне. Это и есть визитеры. У многих в руках списки, по которым они ходят из дома в дом. Они сегодня чрезвычайно заняты и деловиты. А то как же! Заходят, поздравляют хозяйку и всех женщин и детей в доме, выпивают специальную крохотную "визитерскую" рюмочку, две? Закусывают. И откланиваются. Засиживаться сегодня некогда: ждет следующий дом, а у некоторых - намечены до сорока визитов. Так что? хоть и по "наперсточку", но? К вечеру возвращаются домой часто, как говорится, "на бровях". И весь день отовсюду несется праздничный веселый нестройный перезвон. Сегодня "разрешенное время" - вход на колокольни всех церквей открыт для всех желающих позвонить, потрезвонить, "поиграть на колоколах". По-моему, всех визитеров - и рождественских, и пасхальных - можно разделить на три категории: -"старички" -старая гвардия - всегда и при всех условиях до конца сохраняли прекрасную форму; - среднее поколение - как люди социально активные, с массой друзей и знакомых - они все-таки, подчас "увлекались", иногда перехватывали через край, к вечеру приходили домой пьяненькие, но, конечно, не до безобразия. Или же, в крайнем случае, их привозил извозчик: - Это ваш барин?.. -Наш, наш!.. -

третьи - это молодежь, студенты. Как правило, ходили по двое или по трое и, главным образом, по домам знакомых барышень, к своим "предметам". Раньше (раньше!) - молодые люди водку у нас совсем не пили, но всегда хорошо закусывали, доставляя истинную радость хозяйкам. Договаривались со своими пассиями о вечеринке на третий или следующие дни. Приходили по знакомым домам и священники с крестом, в праздничном облачении, монашки с песнопениями, мальчики-христославы, певшие тропарь.

Второй день - дамский "чайный стол". В гости друг к другу приходят дамы. Тут в центре внимания успехи хозяйки в выпечке куличей, ее мастерство в приготовлении всевозможных сырных пасх, тортов, одним словом, сладкого. Устраивались настоящие дегустации. Третий день - званые обеды. Следующие дни - для детских праздников, утренников, для молодежных вечеринок. Танцы - со своими "предметами", "объектами" - какое удовольствие! Игры - в "бутылочку", с поцелуями, "в монахи" - тоже. Весенние балы и обязательно -"Розовый" бал ХСМЛ. Качели. Карусель с "лошадками" в городском саду. Красная горка. Свадьбы, свадьбы, свадьбы! Одним словом - Пасха!!!

Теплые воспоминания о Пасхе своего детства написала М.П.Таут в статье "Храня в душе воспоминания" // Русские в Китае, Екатеринбург, июнь 2001, *21. Спасибо ей за нее! Прибывающие одна за другой в Маньчжурию и Харбин волны беженцев чрезвычайно оживили местную российскую благотворительность , о которой я уже подробно писал ("Российская эмиграция в Китае", с. 62-71). Многочисленные российские благотворительные организации оказывали большую помощь беженцам в их благоустройстве; помогала и "волнообразность" прибытия беженцев: приехавшие раньше уже бывали в состоянии помогать вновь прибывшим.

Однако беженство вскоре приняло такие размеры, что, как бы то ни было, одеть, обуть, накормить, дать кров и работу удавалось, конечно, далеко не всем. Оставалось большое число бедных, неустроенных людей; к тому же, многие из них были старыми, больными, одинокими или инвалидами, отчаявшимися во всех и во всем, были беспомощными малыми детьми. Все было совершенно так же, как многие годы оставалось и в России советов. Но с тем важным отличием, что Харбин никогда не знал детской беспризорности. Безусловно, имела место дифференциация на бедных и богатых, как и во всем мире, но в этом процессе роль мощного буфера играл сильный "средний класс" в сообществе российских жителей Маньчжурии, уже раз, в 1917 году, предотвративший в Харбине попытку большевистской "революции". И в эти начальные 1920-е годы он, этот класс, тоже уже был в силах оказать посильную помощь слабым и малоимущим, помогая им встать на ноги. Более того, эта помощь выходила далеко за пределы полосы отчуждения принимала и международный характер. В 1920, 1923, 1928 гг. российская общественность бывшей полосы отчуждения всемерно отзывалась на бедствия голодающих китайских крестьян Северного Китая и - особенно - провинции Шаньдун, активно участвуя в развернутых здесь кампаниях помощи голодающим. Страшное разрушительное землетрясение 1923 г. в Японии , приведшее к огромным жертвам и разрушениям, также вызвало волну сочувствия у многонационального населения Харбина, собиравшего средства для помощи пострадавшим. Однако особенно широко эти чувства сострадания, милосердия и сочувствия, присущие характеру русского и других народов, проявили себя в кампании помощи голодающим советской России , к рассказу о которой я и перехожу.

Ссылки: