Горьковский напряженный эротизм

Правда, у его успеха была и еще одна сторона, весьма характерная для Серебряного века : я говорю о горьковском напряженном эротизме, присутствующем чуть не в каждом втором рассказе. Заметим, что людей дна он изображал без натурализма - и даже не без любования, - но дном не ограничивался: есть у него и мещане, и зажиточные крестьяне, и купцы - вообще полно народу, и почти в каждом рассказе роковая красавица. Самым известным сочинением раннего Горького была "Мальва" - всем запомнилась каспийская Кармен, стравливающая отца с сыном и тайно симпатизирующая босяку Сережке. Чехов упрекнул Горького за откровенность в любовных сценах, Толстой - за психологическую фальшь, но Чехов был эталоном сдержанности, а Толстой часто называл фальшью все, чего не замечал сам или не хотел замечать. Мальва - тот женский тип, который самому Толстому глубоко отвратителен, ей приятно, когда пожилой любовник Василий ее бьет (значит, любит), ей нравится стравливать мужчин, а фантазии у нее вообще странные:

"Иной раз села бы в лодку - и в море. Далеко-о! И чтобы никогда больше людей не видать. А иной раз так бы каждого человека завертела да и пустила волчком вокруг себя. Смотрела бы на него и смеялась. То жалко их мне, а пуще всех - себя самое, то избила бы весь народ. И потом бы себя - страшной смертью! И тоскливо мне и весело бывает! А люди все какие-то дубовые. Мне иной раз кажется, что если бы барак ночью поджечь - вот суматоха была бы!"

Это точно, была бы. Ясно, что Толстому такая женщина понравиться не могла - вот он и объявил ее как бы не бывшей, согласно юридической формуле царской России. Страшно подумать, что сказал бы он, скажем, о героине бунинского "Дела корнета Елагина" и о прочих мастерицах, широко представленных в русской литературе XX века с его садомазохистской историей. Женщины Толстого несут и охраняют мир и жизнь - женщины Горького часто приносят разброд и гибель, но очарование их от этого не меньше.

Во всяком случае, именно горьковская Мальва стала предтечей роковых советских героинь шестидесятых годов, которые тоже не знали, чего хотят, - но окружающая рутина их категорически не устраивала. Одним из манифестов нового времени стал фильм 1956 года "Мальва" , поставленный Владимиром Брауном . Главную роль там сыграла двадцативосьмилетняя рижская красавица Дзидра Ритенбергс , впоследствии жена главного киногероя шестидесятых Евгения Урбанского : именно после "Мальвы" он на нее, что называется, и запал. До Горького этого типа в русской литературе не было - что-то похожее мелькает в женщинах Достоевского, но они истеричны, больны, а Мальва вызывающе здорова. Их много потом будет - Телепнева и Зотова в "Самгине", Леска в "Стороже", Саша в "Фоме Гордееве". Общую их черту точно определит босяк Сережка - "Душа не по телу".

Ссылки: