Горький: в людях, открытие человека

Уже осенью 1879 года его отдали в "мальчики" в обувной магазин Порхунова на главной улице тогдашнего Нижнего - Большой Покровской. Порхунов запомнился ему как маленький человечек с водянистыми глазами и зелеными зубами, а также с дежурной фразой: "Мальчик должен стоять при двери, как статуй!" Он прислуживал Порхуновым не только в магазине, но и дома, и зимой обварил руку горячими щами, после чего попал в больницу. Пролежав там неделю и прожив лето дома, где все учащались ссоры бабушки с дедушкой, он поступил учеником к чертежнику и строителю Сергееву - правда, чертить ему не довелось: он был там мальчиком на посылках, чистил самовар, колол дрова, мыл полы и лестницы во всей квартире.

Жизнь у Сергеевых была невыносимо скучна, и опять все дрались и ссорились, но уже не так грубо и живописно, как в "Детстве", а худосочно, по-мещански. Вот почему повесть "В людях" , при всем богатстве материала, не произвела на публику того впечатления, что "Детство", и не имела половины того успеха: в ней очень много скучных людей и нудной работы. Постараемся поскорей миновать этот унылый период: до весны 1880 года Леша Пешков пробыл у Сергеевых, потом сбежал, поступил буфетчиком на пароход "Добрый", который иногда, вопреки своему названию, буксировал по Волге баржи с арестантами - до Камы, до Тобола, до Сибири. На одной из таких барж ехал в сибирскую ссылку Короленко - как раз летом восьмидесятого года, - но Алексей тогда понятия о нем не имел и лишь десять лет спустя явился к нему - уже прославленному журналисту и, по- нынешнему говоря, правозащитнику - с первыми опусами.

Пароходный повар Михаил Акимович Смурый стал в русской литературе фигурой принципиальной: без него никакого писателя Горького не было бы. Это он привил маленькому буфетчику не любовь даже, а страсть к поглощению любых книг в произвольном количестве. Он заставлял Пешкова читать себе вслух - так Алексей ознакомился с "Тарасом Бульбой" и навсегда пленился им.

Осенью, однако, рейсы парохода кончились, в ноябре Волга встала, и Пешкова отдали учеником в мастерскую иконописи, к хозяйке, которую он запомнил как мягкую и пьяненькую старушку. Там ему пришлось служить не только иконописцем, но и приказчиком в лавке, торгующей иконами и богослужебными книгами; основной клиентурой были купцы-старообрядцы.

Горький вспоминал, что с обязанностями приказчика в свои неполные тринадцать справлялся неплохо, но заманивать покупателей, лебезить и кланяться не умел совершенно. Здесь он, однако, освоил ряд полезных премудростей: в лавке скупали у крестьян иконы древнего письма и продавали потом богатым старообрядцам за сотни рублей. Оценщик выработал свою систему шифров, чтобы надурить продавца, но намекнуть приказчику на истинную стоимость товара: если он говорил "фальша" - товар был подлинный и стоил до сотни, слова "уныние и скорбь" - означали десятку, а проклятие в адрес патриарха Никона "Никон-тигр" - четвертной. "Грехи" - покупай. Думается, наблюдение таких сценок, сопровождаемых бурной божбой, не отвращало Горького от веры, а, напротив, подталкивало к ней - создаст же Господь такое чудо, как человек, во всем диапазоне его мерзости и святости!

Другим чудом был приказчик Мишка, способный за два часа ухомячить десять фунтов ветчины, запивая ее пивом; эту забаву Алеша Пешков ненавидел, как и налитых, жирных купцов, державших на Мишку пари. Не исключено, что из устного рассказа о ненасытном приказчике, который Горький часто повторял для друзей, прежде чем вставить в повесть, вырос рассказ Бунина "Захар Воробьев" - о мужике-богатыре, выпившем на пари корец водки и умершем от этого. Некоторые детали - перевод часов, например, - совпадают буквально. Старообрядчество поначалу очень нравилось Пешкову, но с годами он к нему охладел, возненавидев всякое упорствование в предрассудках.

"Эта вера по привычке - одно из наиболее печальных и вредных явлений нашей жизни, - пишет он в "Моих университетах",- в области этой веры, как в тени каменной стены, все новое растет медленно, искаженно, вырастает худосочным. В этой темной вере слишком мало лучей любви, слишком много обиды, озлобления и зависти, всегда дружной с ненавистью. Огонь этой веры - фосфорический блеск гниения".

Отсюда и его богоискательство - поиск новой веры, нового Бога, который еще не существует, но может быть создан. В чем-то эта вера, зародившаяся очень рано, в Нижнем, - сродни учению Николая Федорова , русского космиста, уверенного, что человек рожден выполнить главный божественный завет: осуществить физическое бессмертие и воскрешение всех умерших. Так же и у Горького: Бога еще нет, но можно создать Его по образу и подобию человека, отталкиваясь именно от человечности как от главного чуда. Ход мысли интересный и по-своему логичный - Горький всю жизнь создавал церковь человека, неустанно ища лучшие образцы человеческой природы.

В старообрядчестве его больше всего привлекал нонконформизм, вражда к официальной церкви, - но взамен никонианского гнета она предлагала свой, и это Пешкова никак не устраивало. Вдобавок вокруг слишком много врали.

Ссылки: