 |
Головин И.Н.: в Вене, 1945
Вскоре под нами Вена . Делаем над ней несколько кругов. Центр разрушен. Весь остальной город в язвах англо-американской ковровой бомбежки - равномерное покрытие города отдельными бомбами. Сели в 14 километрах от города. Ищем машину, чтобы добраться. Около часа уходит на поиски и наконец едем. Вдоль дороги еще попадаются трупы быков с гигантскими рогами, каких у нас не видано, но человеческих трупов уже нет. Дороги пустынны. Въезжаем в город. Улицы тоже пусты. Кое-где развалины. Нам надо сориентироваться, как доехать до Керт-нер-Ринга, к Опере, к отелю "Бристоль". Наконец видим человека.
Окликаем и затормаживаем. Он испуганно подбегает к нам. Взволнованно пытается понять и объясняет, где что. Без помех находим "Бристоль". Егоров уходит на переговоры, и нам отводят места в расположенном рядом Гранд-отеле. Отделанные мрамором коридоры пусты. Легонькие служаночки сопровождают нас, и мы с Шевченко получаем на двоих просторный номер с огромным смежным туалетом. Все безупречно чисто. Весенняя погода прекрасна. Все свежо зеленеет. Напротив наших окон отель "Империал", где должны поселиться представители союзных войск. А в "Бристоле" наше командование. Генерал Егоров трусливо жмется, едва выйдя на улицу, к двери нашего отеля, опять прячется в номер и через сутки исчезает. По слухам, вернулся домой. Теперь мы с Шевченко свободны действовать по разумению, без трусливого "руководителя". Наш старшина в первый же день раздобыл маленький "Опель" - черепашку с отодвигающимся верхом. Бензин дают без ограничений - "Опель" у подъезда. Мы можем ездить, куда надо. Имеем изобилие оккупационных шиллингов и настроение легкой радости приближающейся окончательной победы. Но улицы пусты. Все венцы попрятались. Мы в первый же день едем в найденный по моему плану Радиевый институт , едем мимо Парламента в готическом стиле, и, наконец находим, что ищем. Тут, мы уже знаем, ничего брать не будем. Австрия объявила о своем нейтралитете. А мы - освободители от гитлеровского террора. Мы и австрийцы - друзья.
Институт осмотрели. Большинство помещений пусты. Оборудование немцы при приближении наших войск вывезли домой. "Такие негодяи! - говорит директор института. - А вот масс-спектрограф Маттауха с двойной фокусировкой удалось сохранить". Директор показывает нам его и поворачивает выключатель. "Даже электричество есть! А несколько дней его не было. Вот вся жизнь восстанавливается с вашим приходом", - говорит директор и с удовольствием показывает на работающий крейслеровский форвакуумный насос. Почитав лабораторные журналы и задав осторожные вопросы, приходим к выводу, что ураном здесь не занимались.
"А как с радием?" - "О, пройдите в эманационную". Она возвышается в башенке над крышей здания, вынесена туда, чтобы не отравить всего здания радиоактивностью. Эманационная цела. Радий на месте. Через несколько дней город понемногу ожил, и мы стали свободно гулять. Виктор Владимирович Шевченко оказался живым, широко интересующимся жизнью человеком. С ним мы бродили, пользуясь моим планом, и по красавцу Рингу, и зашли в картинную галерею, где царила мерзость запустения, - все картины вывезены, осталось лишь единственное гигантское батальное полотно в тяжелой раме. Зашли во дворы дворца Франца-Иосифа. Пошли в знаменитую Венскую оперу . Бомба попала в центр зала, потолок обрушился в партер, но фойе уцелело, и грандиозное, метров пять зеркало рядом с обрушенным залом целехонько в своей золотой раме. Пошли в Стефан Дом. Но стражник не советовал туда заходить. Немцы перед уходом пытались эту гордость Вены разрушить. Заложили зажигательные бомбы, и часть одной из двух башен обрушилась, своды грозят обвалом. По соседству подошли к домику Моцарта, но он был заперт, и внутрь попасть не удалось. Дальше к центру сплошные скелеты домов. Немцы, уходя, сожгли весь деловой центр. Вышли к Дунаю. На берегу около моста церковь. Зашли в нее, там шло богослужение. Остались, сели на скамьи. Трогательно молилась одна молодая девушка с отрешенным и полным надежд и внутреннего света лицом. Прошли в Пратер. Вернулись через восточный конец кольца-Ринга. Тут около памятника Штраусу уже много народа - и венцы, и наши военные. Играет струнный оркестр, звучат вальсы.
В Радиевом институте мы узнали, что немцы строили ускоритель в Линце . Решили ехать туда. Это около двухсот километров на запад. Пока старшина доставал бензин и продукты, у меня свободное время. Пошел бродить по городу. Какие дородные, цветущие австрийские девушки! У нас не встретишь ни таких высоких ростом, ни таких краснощеких и полных! Значит, война для них не была связана с такими лишениями, как у нас? Подошли к витрине книжного магазина. Дверь открыта. Внутри пожилая женщина, видимо, с дочерью лет двадцати. Поздоровались. Разговорились. Пошел посмотреть книги. Нашел пятитомник Гете маленького формата в красных переплетах. Спросил, не продадут ли они мне один только томик с "Фаустом", которого я так люблю, и начал декламировать Посвящение, чем покорил их сердца. И все же они смотрят на меня с некоторым недоверием. Спросили, что это за род войск в зеленых фуражках? А я и сам не знал, думал, что это разведчики. И сбивчиво говорю им, что из передовой части. Слава Богу, что не спросили меня, к какому роду войск я принадлежу, а то совсем бы запутался. Заплатил им своими бумажными шиллингами. Решил узнать, сколько что стоит. Как, можно ли нашими шиллингами расплачиваться в открывающихся магазинах. Зашел в Парламент. Там встретился с взволнованным интеллигентом, который, видимо, принял меня за офици- альное лицо и начал подробно рассказывать о проведенном у них обсуждении и принятии наших денег сейчас в оборот. Я, с трудом сохраняя приличия, от него отделался. На обратном пути зашел в часовую мастерскую. Мне встретился наш солдат. Узнав, что я говорю по-немецки, зашел вместе со мной и, так как сам по профессии часовщик, стал с жадностью набирать пружинки для балансиров и другие столь драгоценные для него детали. Часовщик-хозяин с готовностью собирал в коробочку все, что он просил. Я выбрал себе только два инструмента - часовые ручные тисочки и обратные щипцы, действующие не на сжатие, а на растяжение. Расплатились нашими марками.
Пообедать в Гранд-отеле, в подвале, в богатой столовой, все не удавалось. Мы с Шевченко спустились туда. Никто к нам не подходил. Наконец появился официант. Шевченко ему: "Их выл эс-сен!" Тот засуетился и принес нам бутылку прекрасного вина и два стакана. Шевченко опять повторил и стукнул кулаком об стол. Тот засуетился и все же появился с чем-то скудным съедобным. Так я и не понял, был ли это саботаж, или действительно подать было нечего. Мы перешли в "Бристоль" и там пообедали.
Ссылки: