Фестиваль бардов "Песня-68", Новосибирск и Галич - политическая ошибка

Триумфальное выступление Галича в первый день фестиваля вызвало резко отрицательную реакцию чиновников, и они решили не допустить его дальнейших концертов. В свою очередь организаторы фестиваля бросили все силы на то, чтобы Галич продолжал петь.

9 марта на пресс-конференции в Доме ученых после вступительного слова Анатолия Бурштейна выступил первый секретарь райкома ВЛКСМ и заявил: "Мы категорически против, ибо фестиваль - это политическая ошибка" [614] . Тем временем обком комсомола запретил городские концерты Галича, и для того, чтобы снять этот запрет, требовалось вмешательство обкома партии. Такая парадоксальная ситуация, похоже, возникла впервые. Представитель райкома партии, контролировавший фестиваль, сказал Бурштейну, что Галича нужно отстранить от концертов. Тот передал эти слова Галичу, который воспринял их совершенно спокойно - вероятно, уже был готов к такому повороту событий. А Бурштейн тоже не слишком переживал, поскольку знал, что академики, для которых должен был состояться специальный концерт лауреатов фестиваля, не потерпят его отмены. Так и случилось. Благодаря вмешательству Сибирского отделения Академии наук и лично ее президента Лаврентьева запрет на выступление Галича был снят (было даже два таких выступления: одно - для членов Дома ученых и их семей, а другое - в ресторане Дома ученых, где были организованы дружеский ужин и выступление наиболее интересных бардов). Тот же представитель райкома партии вновь подошел к Бурштейну и с грустью сообщил: "Ну, знаешь, Толь, академики хотят все-таки послушать. Придется ему разрешить" [ 615 ]. После чего организаторы фестиваля отдали Галичу второе отделение целиком. 9 марта барды выступали одновременно на нескольких площадках, и билетов на них уже не хватало. Утренние концерты начинались в десять утра, дневные - в двенадцать, затем в четыре часа шли дискуссии, в семь часов - вечерние концерты, и в двенадцать - ночные. Как вспоминал об этом Галич, "мы пели по двадцать четыре часа в сутки: мы пели и на концертах, мы пели и в гостинице друг другу, естественно, нас приглашали в гости, где опять-таки нам приходилось петь" [ 616 ]. Вследствие того, что концерты проходили в разных местах, было трудно уследить за их расписанием. Поэтому организаторы придумали так называемую систему "Жень". По Академгородку ходили люди с надписью на груди: "Женя". Участники обращались к ним с вопросом: "Женя, скажите, пожалуйста, где будет мой концерт?" Тот смотрел в блокнот и отвечал примерно следующее: "Ваш концерт состоится в два часа ночи в помещении такого-то института" [ 617 ]. Хотя официально записывать концерты не разрешалось, однако на сцену выставлялись десятки микрофонов, идущих к частным магнитофонам. Первоначально магнитофонами была заставлена вся сцена, но горкомовцы, придя в зал Дома ученых и увидев такую картину, тут же принялись за дело. Вот свидетельство очевидца: "Дают приказ, то бишь совет: все магнитофоны убрать. Шум пошел, гам, свободы склонять-спрягать начали. Поладили на том, что все магнитофоны уберут, а песни запишут на клубный магнитофон, и пленки с записями сдадут немедля в горком на дослушивание. Под лично-партийную ответственность организаторов" [ 618 ]. Однако зрители тут же протянули к сцене от своих магнитофонов шнуры с микрофонами, так что все концерты были записаны, и чиновники ничего не могли с этим поделать. О том, к каким хитростям прибегали желающие записать концерты Галича, рассказал Леонид Жуховицкий: "Галич пел свои песни в Доме ученых в Большом зале. И вот там четыре микрофона. Один микрофон поставили ребята из "Интеграла", чтобы для себя все сохранить. Еще один микрофон был, если я не ошибаюсь,- партком. Еще какой-то микрофон был из города. А четвертый микрофон был просто загадочный, и шнур от него уходил в какие-то неведомые то ли глубины, то ли выси. Вообще не знал никто, что это за микрофон. И только когда потом мы вернулись в Москву и меня пригласили к секретарю ЦК комсомола Камшалову, он мне сказал: ?Мы 18 часов в ЦК комсомола слушали вот эти ваши концерты и дискуссии" [ 619 ]. 9 марта в 16.30 в Большом зале Дома ученых состоялся сольный концерт Галича. Это было его самое длительное официальное выступление на большой аудитории (не считая ночных концертов в кинотеатре "Москва")- притом, что все песни, разумеется, заранее согласовывались с оргкомитетом. На концерте Галич особо не нарывался и даже вроде готов был не петь еще раз "Памяти Пастернака", но публика начала скандировать: "Па-стер-нак! Па-стер- нак!", и Галич уступил. На одном из концертов начальство пыталось согнать его со сцены, но зал просто не допустил этого. Популярность Галича была такова, что, как говорит Татьяна Янушевич, "Галич трое суток "держал сцену", все бросали свои дела и бежали в Дом ученых даже в халатах и шлепанцах" [ 620 ]. Всего же на концертах с 7 по 9 марта побывало около шести тысяч человек [ 621 ] В тот же день, 9 марта, в восемь часов вечера состоялся закрытый концерт Галича для академиков. Здесь он уже "отрывался" по полной программе - спел двадцать восемь песен, среди которых помимо "Памяти Пастернака", были и другие произведения из цикла "Литераторские мостки" ("Возвращение на Итаку", "Снова август", "На сопках Маньчжурии"), а также целый ряд песен о чекистах и особистах: "Песня про майора Чистова", "Заклинание", "Вальс, посвященный уставу караульной службы", "Слава героям", "Ночной дозор" и другие. Кроме того, Галич давал и множество частных концертов. Например, как вспоминает журналистка Инна Пожарская, он пел у членкоров СО АН СССР Т.И. Заславской и В.А.Кузнецова , а также у академиков А.Г.Аганбегяна и А.Д. Александрова [ 622 ].

Ссылки: