Премьера "Города на заре" имела оглушительный успех

Театральным чиновникам спектакль понравился, и 20 февраля Главное управление по контролю за зрелищами и репертуаром Комитета по делам искусств разрешило пьесу "к исполнению" [ 62 ] .

Премьера "Города на заре" имела оглушительный успех - толпы студентов осаждали клуб на Малом Каретном. Даже председатель Комитета по делам искусств Михаил Храпченко не мог сквозь них пробиться. В отчаянии он кричал: "Пропустите, я - Храпченко!", на что тысяча молодых глоток ему отвечала: "Все Храпченки!" [ 63 ]

В маленьком гардеробе выдавали номерки студенты и поэты - Наровчатов и Слуцкий. Когда номерки кончились, шубы стали сваливать в угол Вдобавок долго не могли усадить всех желающих попасть на премьеру, и поэтому занавес смогли открыть лишь с опозданием на два часа [ 64 ] , а закончили спектакль в третьем часу ночи [ 65 ].

В своих воспоминаниях Галич, описывая столпотворение в зрительном зале, говорит, что были забиты все проходы между рядами, а зрители даже сидели на полу вдоль рампы. Однако далее он уточняет, что подобная картина наблюдалась лишь первые три раза, а потом они играли уже при полупустом зале: "Вероятно, рядовому зрителю было наплевать на наши формальные изыски - введение хора, использование приемов японского театра и комедии дель арте,- а сама пьеса про очередное строительство и очередное вредительство его, рядового зрителя, привлечь не могла". И для контраста - прямо противоположная картина из письма Севы Багрицкого своей маме Лидии Багрицкой , находившейся тогда в женском Карагандинском лагере , от 23 марта 1941 года: "Наш коллективный спектакль "Город на заре" идет с большим успехом. Песенки оттуда поет вся Москва. В феврале была премьера. Хвалебные статьи почти во всех газетах, начиная с "Правды" и кончая "Московским комсомольцем". Также состоялся ряд диспутов, что за последнее время в театральном мире - необычайное явление" [ 66 ]. Однако Сашина игра - а точнее, его трактовка образа Борщаговского - некоторым критикам, причем вполне доброжелательно настроенным, не понравилась. Так, например, Борис Галанов (Галантер) и Александр Шаров, которые уже видели репетиции "Города на заре" и одобрили их продолжение, в своей рецензии писали: "Странно выглядит в пьесе и секретарь горкома комсомола Борщаговский (А. Гинзбург). По своим поступкам Борщаговский - явный вредитель, и сложные его психологические переживания (а им отведено непомерно много места) вызывают недоумение и раздражение" [ 67 ] . Читая эти отзывы, Саша только улыбался. Всего с февраля по май 1941 года "Город на заре" был сыгран сорок три раза, и 20 мая студийцы ушли на каникулы. Второй премьерой арбузовского театра должен был стать спектакль "Дуэль" по пьесе Саши Гинзбурга, Исая Кузнецова и Севы Багрицкого. Писать ее они начали еще во время репетиций "Города на заре" - летом 1940 года. Работали в перерывах между занятиями и репетициями и даже во время отпуска, пересылая друг другу письма с репликами персонажей и готовыми сценами. Название пьесы, по замыслу авторов, должно было символизировать борьбу подлинной романтики с ложной, настоящей любви - с придуманной и "правильного" мировоззрения - с мещанским. Действие в пьесе происходило в некоем провинциальном городке, жители которого ожидают возвращения своего земляка-летчика после Финской войны. 19 апреля 1941 года, в день 19-летия Севы Багрицкого, пьеса была окончена, и авторы прочли ее всему коллективу студии. Арбузову пьеса понравилась, и он взялся за ее постановку. Теперь дело было за репертуарным комитетом: если он одобрит пьесу, то осенью состоится премьера. В связи с грядущей постановкой Сева написал своей маме 14 мая: "Все нам - Саше, Исаю и мне - сулят огромную славу и богатство. Сама понимаешь - все это чепуха. Однако, в надежде на будущее богатство, купил себе очень модное голубое пальто, после чего остался совершенно без копейки. Приходится заниматься всякой мелкой поденной работой. Например, переделкой детской сказки "Коза-дереза" для кукольного театра" [ 68 ] . Вскоре Сева уехал отдыхать в Коктебель, и в Москве остались только два соавтора - Саша и Исай. Днем в субботу 21 июня в пустом зрительном зале они смотрели прогон уже почти готового спектакля. Репертком в целом его одобрил, и теперь нужно было лишь внести в сценарий кое-какие поправки для того, чтобы 23 июня представить окончательный вариант. С этой целью 22 июня Исай отправился на Малую Бронную в гости к Саше. Однако, подойдя к Никитским воротам, он увидел, что к громкоговорителю, висевшему на доме, бегут люди. Исай тоже подбежал и услышал, что началась война. "К Галичу пришел, понимая, что никаких правок мы делать не будем. Не помню, о чем мы говорили. Во всяком случае, не о пьесе" [ 69 ] .

Ссылки: