Галич перестает бояться

В 1961 году один испуганный слушатель первых песен Галича (он исполнил "Облака" и "Леночку") спросил его: "Зачем ты это делаешь? Ты же знаешь, чем это для тебя может кончиться!" На это Ангелина Николаевна отпарировала: "Мы решили ничего больше не бояться" [ 420 ]. А в 1966 году Галич уже сам признается Раисе Орловой: "Я не хочу больше зарабатывать деньги. Пусть они как хотят. Песни стоят в горле. Мне надоело бояться" [ 421 ]. И действительно, его творчество с этого момента выходит на новый этап. Достаточно посмотреть, какие песни написаны Галичем во второй половине 1966 года: "Памяти Б.Л.Пастернака", "Караганда", "Аве Мария", "Вот пришли и ко мне седины", "Переселение душ", "Снова август", "Летят утки".

9 февраля 1967 г при Союзе кинематографистов была образована сценарная мастерская. По решению секретариата Правления СК ее возглавили Александр Галич и Анатолий Гребнев . В течение трех лет раз в неделю, по понедельникам, с семи вечера они проводили мастер-классы для молодых прозаиков, сценаристов и драматургов. Некоторые из них потом стали известными писателями: Эдуард Тополь, Владимир Маканин, Юлия Иванова, Алла Ахундова, Виктор Мережко, Вадим Трунин, Георгий Полонский, Борис Носик, Олег Осетинский, Ирина Ракша, Рудольф Тюрин, Давид Маркиш, Александр Червинский [ 422 ]. Все вместе они подготовили киносборник - каждый автор написал по одной киноновелле. Однако выход сборника был запрещен [ 423 ]. Весной 1967-го сценарную мастерскую пригласили на семинар молодых сценаристов, который должен был проходить в Доме творчества кинематографистов в поселке Репино под Ленинградом. За обедом Галич угощал своих подопечных коньяком и сам не брезговал, хотя годом ранее перенес очередной инфаркт: "Александр Аркадьевич к обеду брал в буфете бутылку коньяку и потчевал нас, сидящих с ним за одним столиком,- вспоминает Юлия Иванова.- Ему пить было нельзя, приходилось разделять компанию, чтоб мэтру меньше досталось. Иногда мы прогуливались с ним небольшой процессией на композиторские дачи, где поэт Ким Рыжов, которому врачи под угрозой ампутации ног строго-настрого запретили курить, наслаждался тем, что подносил кому-нибудь сигарету, зажигал спичку и жадно нюхал дым". Помимо прогулок с Галичем на композиторские дачи, как говорит Юлия Иванова, были еще и "поездки по историческим местам, рассказы мэтра об Ахматовой. Ну и, само собой, многочисленные мероприятия с настоящим армянским коньяком из местного буфета, диссидентскими разговорами под гитару и ночными вызовами неотложки (у барда было слабое сердце, пить нельзя)" [ 424 ]. В том же году в Ленинграде прошел песенный фестиваль, который назывался очень длинно и по-советски пафосно: конкурс туристской песни III Всесоюзного слета победителей походов по местам революционной, боевой и трудовой славы советского народа. В состав его жюри вошли Александр Галич, Ян Френкель, Михаил Танич и Михаил Крыжановский. Среди участников были такие известные барды, как Юрий Кукин, Евгений Клячкин и Александр Городницкий [ 425 ] , но главным героем этого действа и центром внимания стал сам Галич, который не только "жюрил", но и пел свои песни. По словам Крыжановского, обеспечивавшего "техническую" (магнитофонную) часть вечера, Галич сразу же затмил всех конкурсантов: "Как-то после обсуждения Александр Аркадьевич взял в руки гитару и сказал: Ну хорошо. А теперь я сам вам спою.

Понимая, что нет в оправданиях смысла,

Что бесчестье кромешно и выхода нет,

Наши предки писали предсмертные письма,

А потом, помолившись: "Во веки и присно",

Запирались на ключ - и к виску пистолет!.. Да уж, не походили эти песни на нашу "блатную" романтику и "сопливую" лирику! <...> Во всем конкурсе с его парадной шумихой было куда меньше истинного патриотизма, чем в одной песне Галича. И я понял, что без боли нет любви. А значит, нет и того, что называют патриотизмом" [ 426 ].

Ссылки: