Четвертый съезд российских физиков 1924

От отсутствия юмора физики никогда не страдали. На Четвертом съезде российских физиков это было продемонстрировано с блеском. Съезд собрался в Ленинграде в сентябре 1924 года. Из ста семидесяти докладов пять пришлось на долю Якова Ильича Френкеля . Ну, а сколько речей он произнес в дискуссиях, никто не считал. Злые языки утверждали, что главный теоретик Рентгеновского института может объяснить все что угодно. В доказательство приводился случай, когда, изловив его в коридоре, один экспериментатор нарисовал на клочке бумаги полученную в опытах кривую. Через минуту Френкель уже объяснял, по каким причинам кривая именно такова. "Простите,- опешил экспериментатор,- вы же держите листок вверх ногами!.." Френкель не растерялся. Он задумался еще на минуту - чтобы предложить новое объяснение... Лучше десять неверных идей, чем ни одной,- он вполне разделял этот взгляд. Впрочем, приехавший в Ленинград Эренфест - впервые после революции на съезд пригласили иностранных ученых - держался еще более резкой пропорции. Проводя семинары с молодыми рентгеновцами, он умолял: "Ради бога, не бойтесь говорить глупости! Лучше 99 раз сказать ерунду, чтобы один раз что-нибудь выскочило!"

Среди коренных физических проблем того времени для обсуждения съезду были предложены две - природа света и строение вещества. Доклад Эренфеста о теории квант вызвал жаркие споры - разумеется, с активным участием Френкеля. "Френкель! Ну, зачем вы портите такую совершенную картину нашего непонимания физики!" - воскликнул, выслушав его возражения, Эренфест. С этого, собственно, началось их знакомство. Эренфест не остался в долгу, когда обсуждались теории Френкеля. "Скажите, Френкель,- спрашивал он,- а есть ли хоть одна область физики, где бы вы не оставили след? Или лучше сказать, где бы вы не наследили?!"

На всех языках, кроме, пожалуй, немецкого, Эренфест говорил с ошибками. Но незнакомые слова он заменял такими удачными, что они становились яснее правильных и надолго запоминались. "Надо тебе сказать,- писал Френкель отцу,- что Эренфест покорил сердца всей нашей молодежи, а может быть, и стариков. Это человек, соединивший в себе простоту и непосредственность ребенка с необыкновенной любовью к людям, неиссякаемым остроумием и умом большого и тонкого исследователя. Его устами неодушевленные предметы - молекулы, атомы, электроны - разговаривают друг с другом на довольно-таки ломаном в смысле окончаний, падежей и родов, но вместе с тем очень тонком русском языке, любят и ненавидят и вообще оживают..."

Однако восторженпая оценка ничуть не помешала воспользоваться слабостями кумира. Едва окончились заседания съезда, как они были спародированы в Лесном. Местные барды без промедления инсценировали съезд, а главный теоретик, не ограничившись своими пятью докладами, не менее успешно выступил с шестым - на сей раз передразнивая Эренфеста.

Справедливость требует заметить, что самому себе Френкель тоже не давал спуска. Помимо многих теорий, ему принадлежит авторство гимна теоретиков .

"Мы теории физической жрецы - в воду ловко прячем все концы...

Мы на волнах вероятности плывем, на классическую физику плюем,

изучаем недра атомов и звезд и к эксперименту строим мост.

Кто своею жизнью дорожит - к нам по этому мосту не побежит!"

Когда осенью двадцать пятого года Иоффе разговаривал в Берлине с Эйнштейном, он пригласил физика N 1 посетить Советский Союз. "Моими работами,- писал Иоффе об этой встрече,- он очень заинтересовался и сказал даже, что... уже очень давно не слышал столько увлекательно нового..." Но ответ на приглашение был подсказан Эйнштейну иною причиной: он "расспрашивал о новых студентах, и так ему понравился их тип, что он почти согласился принять участие в нашей волжской поездке..."

Ссылки: