Физтех и физмех

Как-то раз поздно вечером Иоффе вздумал демонстрировать институт иностранному гостю. Распахнув дверь по соседству со своим кабинетом, уверенно нашел выключатель, щелкнул и, обернувшись к гостю, начал было по-английски: "Вот здесь производится..." - начал, но не докончил - посредине фразы, глянув в комнату, увидел: с царского кресла поднимается спросонья фигура физика в исподнем... Сотрудников можно было застать в институте в любое время. Звонков здесь подавать не принято, номерочков перевешивать тоже. Знойным летним полднем, когда в голове от жары каша, а с такою начинкой тяжко заниматься наукой, стайка физиков выпархивает из института и по Яшумову переулку напрямик через лес торопится в Озерки купаться. Зато к вечеру, когда жар спадает, никаких нету сил оторваться от дела, особенно ежели оно ладится. Очнувшись, вдруг обнаруживали, что за окнами ночь, и устраивались подремать возле своих установок- благо мебель для этого вполне подходила.

В ночную смену заступали не только по вдохновению. Марина Классен , например, работала ночами по необходимости. Эта первая научная работа будущего доктора наук началась с того, что Абрам Федорович попросил Марину зайти за ним после лекции в Политехнический. "По дороге домой прогуляемся по парку, поговорим". Понадобилось несколько таких прогулок, чтобы выяснить, чем новая сотрудница займется.

- Я хочу теориии, чтобы применить на практике,- говорила она.

- Так не всегда удается,- возражал Абрам Федорович.

- Обычно одни работают с приборами, другие с бумагой и карандашом.

- Нет, я с приборами!..

- Ну, что ж...

Он поручил ей довести до конца опыты, начатые им с Эренфестом . Летом 1924 года после десятилетнего перерыва Павел Сигизмундович приезжал в Ленинград. Не было у друзей такой встречи, когда бы Иоффе не обсудил с Эренфестом своих работ. Иногда они вместе ставили опыты. Так случилось и на этот раз, после того как Иоффе рассказал о просвечивании деформируемых кристаллов рентгеновскими лучами по методу Лауэ , тому самому методу, что когда-то родился на его глазах в итоге "шоколадного" пари в мюнхенском кафе "Лютц"...

Едва Иоффе начал свои исследования, ему послышались странные звуки. До тех пор никто не сомневался, что пластическая деформация в кристаллах протекает плавно, без перерывов. И у Иоффе все кривые получались плавными, но внутри кристалла словно бы что-то потрескивало, то ли какие-то часики тикали: тик-так, тик-так.

Нелепая смерть Милиты Владимировны Кирпичевой , ближайшей его помощницы, помешала выяснить сразу загадку "тиков". "Разберитесь, что это,- попросил Иоффе новую свою сотрудницу,- может быть, все-таки есть скачки?" В опытной установке кристалл - опять взята была соль - испытывался на сопротивление сдвигу. В полной темноте ясно делался виден световой зайчик, скачущий по нанесенной на стену шкале. Система зеркал увеличивала сдвиги внутри кристалла в десять тысяч раз. Но одной темноты для опытов было мало. Требовалась полная тишина. Днем все дрожало и дребезжало от трамваев - они, увы, уже ходили исправно! Только ночью, когда движение прекращалось, становились отчетливо слышны "тики", сопровождавшие скачки зайчика по стене. То, что "новенькая" унаследовала работу таких физиков, как Иоффе и Эренфест, едва ли кого удивило в институте, где очередная волна "мальчиков" - Александр Шальников , Борис Гохберг , Александр Константинов , Георгий Курдюмов ,- подобно своим предшественникам, бралась за "то, чего не делал никто". Когда кто-то из них - такой же "новенький", как Марина Классен,- попросил посоветовать литературу по теме, которую ему поручили, в ответ он услышал: "После будет литература, когда вы сделаете!.." Литература подобного рода появлялась все чаще. Это, впрочем, вовсе не кружило голов. "Бумажка всегда пригодится",- преподнося своему товарищу первую собственную статью, самокритично надписал на ней один из "мальчиков" Иоффе.

Ссылки: