Черняховский работает с 3-м Белорусским фронтом

Честь стать одним из тех полководцев, кто должен был воплотить в жизнь замысел одной из самых крупных операций второй мировой войны, выпала на долю Ивана Даниловича Черняховского - самою молодого командующего фронтом, выросшего в сражениях Великой Отечественной войны. Черняховский начал работу с тщательного изучения высшего и старшего командного состава фронта. В первую очередь познакомился с бывшим начальником политуправления, недавно выдвинутым на должность члена Военного совета фронта, генерал-лейтенантом Василием Емельяновичем Макаровым . Тот рассказал о том, как ведется партийно-политическая работа, кратко охарактеризовал начальника политуправления генерал-майора С. Б. Казбинцева и работников штаба фронта. - Штаб у нас работоспособный, но в настоящий момент, надо признать, не готов к решению поставленных перед ним задач. - В чем дело? - обеспокоился Черняховский. - Штаб - это мозг армии! Прошу подробнее. - Видимо, сказались предшествующие неудачные наступательные операции с осени сорок третьего и до весны сорок четвертого года. Выяснением причин занималась комиссия Государственного Комитета Обороны . Выводы, конечно, неутешительные. Штабисты считают себя в какой-то степени виновными и волнуются, ожидая встречи с вами. Некоторые боятся, что вслед за вами прибудут работники штаба 60-й армии. - Надеюсь, в штабе фронта дела пойдут на лад. До конца предстоящей операции, разумеется, никаких перемещений не предвидится. Черняховский задумался. "Придется бороться не только с расслабленностью, но и с легкомыслием и стремлением уйти от ответственности. А сколько сил еще предстоит вложить, чтобы добиться слаженности во всех звеньях - от солдата до генерала!" - Иван Данилович, вид у вас усталый, с дороги не мешало отдохнуть, - нарушил молчание Макаров. - Ничего, успею. - Тогда, может быть, пообедаем вместе? - Спасибо, жду начальника управления кадров. - Давненько, Николай Иванович, мы с вами не виделись! - радостно встретил генерал-майора Алексеева Черняховский. - Четыре года, товарищ командующий. В тридцать девятом и в сороковом годах оба служили в Западном Особом военном округе . Подполковник Черняховский был командиром танкового полка в Гомеле , а полковник Алексеев - начальником отдела кадров округа. Николай Иванович с особой симпатией относился к Черняховскому, отмечая его незаурядные способности, высокую командирскую культуру. Алексеев не заметил в нем особых изменений: на него смотрели те же ясные карие глаза, в них светились внимание и дружелюбие. Он сообщил командующему, что начальником оперативного управления штаба фронта назначен генерал-майор Иголкин. Это обрадовало Ивана Даниловича. Петра Ивановича Иголкина он знал по академии и Северо-Западному фронту. - Как ваше здоровье? - с участием спросил Черняховский. - Что-то тяжело дышите... Достается? - Дел хватает. - Алексеев выжидающе смотрел на командующего. - Хотелось бы получить от вас подробную информацию о командирах дивизий. Если не возражаете, начнем с правого фланга. - Командир 251-й стрелковой дивизии генерал-майор Вольхин в свое время за неудачные бои в районе Рославля был отстранен от командования дивизией, понижен в воинском звании до майора и направлен на наш фронт. Вначале мы его назначили командиром полка, затем, после успешно проведенных им боевых действий, - командиром дивизии. Потом добились и восстановления ему генеральского звания. - А как он теперь? - Душевная травма, конечно, не прошла бесследно, сказалась на его характере и нервах. Но держит себя в руках. Воля у него крепкая. Боевой, думающий комдив. Однако накануне вашего приезда генерал армии Соколовский потребовал проект приказа о наложении взыскания на Вольхина. - Что же произошло? Нагрубил работнику штаба фронта, да и из штаба дивизии была жалоба на его грубость. - Требовательность или грубость? - Вообще он очень требователен, но порой срывается. - Мнение командира корпуса? - Положительное, отстаивает Вольхина. - Приказ о наложении взыскания подписан? - Нет. Генерал Соколовский сказал, что подпишет новый командующий. - Черняховский вздохнул. - Николай Иванович, не с таких приказов хотелось бы мне начинать службу на новом месте. Прошу вас завтра же поехать к Вольхину и передать следующее: пусть он не думает, что ему одному дорога Родина. И пусть с людьми обращается, не унижая их достоинства.

Черняховский интересовался буквально всем: военными знаниями, боевым опытом, морально-боевыми качествами подчиненных. Внимательно выслушав Алексеева, распорядился: - В ближайшие дни подсчитайте и проанализируйте некомплект офицерских кадров, уточните, какое пополнение ожидаем. К середине июня все дивизии фронта должны быть полностью укомплектованы. - Дело привычное, укомплектуем, товарищ командующий. - Неплохо бы иметь такие же подробные данные о командном составе противника, хотя бы до руководства дивизиями включительно, - пошутил на прощание Черняховский.

Черняховский в своей работе прежде всего рассчитывал на помощь начальника штаба фронта генерал-лейтенанта Покровского . Александр Петрович окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе и Академию Генерального штаба . Еще в начале войны, когда Черняховский командовал дивизией, он уже возглавлял штаб войск Юго-Западного направления у Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко . Черняховскому нравились в Покровском и его высокая культура, и ровный, спокойный характер. Чувство большого удовлетворения доставляло командующему знакомство с начальником Политического управления генерал-майором Сергеем Богдановичем Казбинцевым , начальником тыла генерал-лейтенантом Владиславом Петровичем Виноградовым , начальником инженерных войск генерал-лейтенантом Николаем Парфентьсвичем Барановым . Встретился Иван Данилович и со своим старым сослуживцем, командующим артиллерией фронта генерал-лейтенантом М. М. Барсуковым . Давнишняя дружба связывала их. Когда Черняховский учился в Киевской артиллерийской школе , Барсуков командовал там батареей. За время войны, будучи командующим артиллерией армии и командиром артиллерийского корпуса, Барсуков накопил богатый опыт и по праву считался одним из лучших организаторов артиллерийского наступления.

С командующим бронетанковыми войсками генерал-лейтенантом Алексеем Григорьевичем Родиным Черняховский встречался еще на Центральном фронте. Родин тогда командовал 2-й танковой армией . Все больше и больше убеждался Черняховский, что командование, штаб и Политическое управление фронта укомплектованы опытными, хорошо подготовленными офицерами и генералами.

Хорошее мнение сложилось у него о командующих армиями. Одной из сильнейших армий фронта, 5-й , командовал герой Севастополя и Сталинграда генерал-лейтенант Н. И. Крылов . Иван Данилович ценил в Николае Ивановиче его глубокие военные знания, опыт, инициативность в сочетании с железной выдержкой. Черняховский особенно уважал людей мужественных, уверенно и настойчиво осуществляющих свои замыслы. К таким он относил и командарма-39 генерал-лейтенанта Николая Эрастовича Берзарина .

Всего два года прошло с тех пор, как Черняховский командовал 241-й стрелковой дивизией, входившей в армию Берзарина. Многое изменилось за это время и в ходе Великой Отечественной войны, и в жизни каждого из них. До вступления в командование вверенными ему войсками Черняховский еще не в полной мере представлял масштабы и размах фронтового объединения. Если в корпусе и даже в армии многие вопросы удавалось держать под непосредственным личным контролем, то здесь, как он уже понимал, это едва ли будет возможно. Основное внимание следует сосредоточить на главном, больше полагаться на заместителей и штаб.

Иван Данилович считал, что чем лучше удастся ему сплотить различные звенья командования и штаба фронта, нацелить их на дружную и инициативную работу, тем успешнее будет осуществляться управление войсками в предстоящей операции. Выполняя новый круг обязанностей, он обратил особое внимание на работу с коллективом. Большую часть времени Черняховский проводил в войсках, изучая группировку противника и возможности своих войск. Осмотрев оборонительные позиции дивизий первого эшелона армии Берзарина, он похвалил: - Хороши ваши позиции, Николай Эрастович. Пожалуй, получше тех, что были у нас под Новгородом? - Будем усиливать их дотами, наращивать оборону в глубину. - По этому поводу я и приехал. Обстановка меняется. Директива о переходе к жесткой обороне должна дезориентировать противника. Пусть он считает, что раз мы укрепляем оборону, то, значит, наступать не собираемся. Но труд наш не пропадет, инженерные сооружения послужат исходными позициями для наступления. Или укрытиями на случай, если противник, упреждая наше наступление, проведет артиллерийскую контрподготовку. Будем наступать. Но пока об этом никто не должен знать, кроме вас, члена Военного совета и начальника штаба армии. - Армия в феврале пыталась наступать на Витебск ,- напомнил Берзарии. - Однако дивизии генерала Гольвитцера хорошо использовали пересеченную местность и вынудили нас перейти к обороне. Витебск брать в лоб нецелесообразно. Войска понесли тогда слишком большие потери. Наша задача - отыскать слабые места в системе обороны противника, умело сосредоточить силы на главном направлении. А что касается Гольвитцера, то мы его избаловали - мало били.

- Не так-то просто его бить... По тону, каким были сказаны эти слова, Иван Данилович понял, что Берзарина тревожат сомнения, связанные с прошлыми неудачами. В этом откровенном разговоре Черняховский все же почувствовал некоторую скованность Берзарина, и это беспокоило его. Он хорошо помнил их прежние встречи, то доверие и поддержку, которые так щедро оказывал ему Берзарин в трудную пору первых лет войны. Ставка и Генеральный штаб придавали важное значение Белорусской операции не только потому, что группа армий "Центр" угрожала войскам правого крыла 1-го Украинского фронта, - от успеха в Белоруссии зависел успех всей летней кампании в целом. Командование и штаб 3-го Белорусского фронта предпринимали все меры для успешной подготовки операции.

Черняховский с группой генералов и офицеров совершал инспекционную поездку, проверяя боевую готовность войск. Поздно вечером должен был вернуться, его ждали начальник штаба, командующие родами войск и начальники управлений, чтобы согласовать основные вопросы планирования предстоящей операции. По Витебскому шоссе, уже скрытому тьмой, мчались пять легковых машин. В первой - Черняховский и неразлучный с ним порученец Комаров, теперь уже подполковник. Иван Данилович молчал, о чем-то сосредоточенно думал. Лишь гул мотора приближающегося самолета отвлек его. - Встречным курсом самолет! - доложил Комаров. - На всякий случай сверните! - приказал Черняховский водителю. Едва машина успела съехать с шоссе, как правее, метрах в пятидесяти, раздался оглушительный взрыв. Машину Черняховского отбросило в одну сторону, машину Макарова - в другую. Следовавшие позади автомобили не пострадали. Все выскочили из них, залегли по сторонам шоссе. Макаров увидел, что автомобиль Черняховского опрокинут вверх колесами. - К машине! Снова послышался рокот: ночной бомбардировщик делал второй заход. - В укрытие! - крикнул кто-то. Но Макаров и несколько человек с ним, не обращая внимания на нарастающий гул бомбардировщика, поставили машину на колеса, открыли заклинившую дверцу. В этот момент неподалеку взорвалась вторая бомба, на мгновение осветив все вокруг. Макаров увидел на лице командующего кровь: было повреждено веко правого глаза. Быстро забинтовали Черняховскому голову. Тем временем расчету счетверенных пулеметов на бронетранспортере удалось отогнать фашистский бомбардировщик. - В ближайший медсанбат! - приказал Макаров водителю, усадив командующего в свою машину. - Василий Емельянович , нас ждут на КП. Может, доедем? - попробовал возразить Черняховский. Но Макаров настоял на своем. В медсанбате хирург извлек из рассеченного века маленький осколок, наложил на глаз повязку. Затем он аккуратно завернул осколочек металла в бумажку и протянул Черняховскому: - А это зачем? - На память, товарищ командующий! Вы под счастливой звездой родились. Если бы осколок попал не плашмя, а ребром, то было бы худо. На КП фронта прибыли лишь в пять утра. Генерал Покровский, увидев командующего с забинтованной головой, обеспокоился: - Что с вами, Иван Данилович? - Пустяки! Докладывайте неотложные вопросы. - Согласно вашим указаниям командующие родами войск совместно со штабами разработали планы маскировки, противовоздушной и противотанковой обороны, разведки... - Хорошо, Александр Петрович . Планы остается осуществить на деле. Гитлеровцы пока ведут себя относительно спокойно. Но если заметят перегруппировку, приложат все силы, чтобы раскрыть наш замысел. Предусмотрите все меры для дезинформации противника. Прошу вас также распорядиться о сокращении телефонных переговоров. Работу радиостанций на передачу прекратить полностью. По возвращении Черняховский заглянул к ординарцу Плюскину , который накануне заболел гриппом. - Как здоровье, отец? - Спасибо, товарищ генерал, поправляюсь. - Солдату нравилось, когда командующий называл его отцом, хотя он и был старше генерала всего лишь на двенадцать лет. На фронте установилось затишье. Группировка, предназначенная для наступления, постепенно сосредоточивалась на исходных позициях. В штабе фронта шла напряженная работа. Интенсивно велась разведка. Черняховский уже имел довольно ясное представление о системе обороны 3-й танковой_н армии генерала Рейнгардта и 4-й армии генерала Курта фон Типпельскирха . Пытался предвосхитить решения командующего группой армий "Центр" фельдмаршала фон Буша , искал наиболее уязвимые места в обороне противника, чтобы определить направление главного удара. По ту сторону линии фронта враг тоже не менее напряженно готовился к отражению нашего наступления. Фон Бушу стало известно, что на Оршанском и Витебском направлениях генерала армии Соколовского заменил новый командующий. Волею судьбы фон Бушу суждено было в третий раз встретиться с Черняховским, но теперь условия были иными.

См. Буш и Черняховский

Стояли жаркие дни. Солнце палило с раннего утра. Вездеход командующего двигался по лесной дороге. Иван Данилович думал о том, что через несколько недель эти ароматы полевых трав и цветов отступят перед войной, запахами пороховой гари, выхлопных газов, дыма пожарищ... В условленном месте на лесной опушке машина остановилась. Подошел командир левофланговой дивизии 31-й армии , Черняховский поздоровался.

- Садитесь ко мне в машину, генерал. Все ближе раздавались взрывы вражеских снарядов, пулеметная дробь. - Товарищ командующий, - забеспокоился комдив, - дальше ехать нельзя! - Сколько до позиции полковых резервов? - Километра четыре. - Пока местность закрытая, будем добираться в машине, а там посмотрим... - Черняховский не успел договорить, как впереди, метрах в трехстах, разорвался снаряд. Дорогу окутало дымом, взметнулся еще один взрыв. - Вправо! - приказал Черняховский. Вездеход послушно рванулся на проселочную дорогу. Еще несколько снарядов разорвалось левее перекрестка, откуда только что вывернула машина. - Немцы просматривают дорогу, - заметил Комаров. - Верно. Корректируют... Вовремя мы успели свернуть. Вездеход, выскочив из-под огня, остановился в лесу рядом с огневыми позициями артиллерии. Подбежал майор, командир дивизиона, отдал рапорт командующему. Черняховский спросил о рубежах заградительного огня, по каким участкам подготовлен сосредоточенный огонь, где расположены запасные огневые позиции. - Товарищ генерал-полковник, - замялся офицер, - нам должны были уточнить... - Что же вы будете делать, если враг перейдет в наступление? Немедленно согласуйте все со штабом артиллерии! Машина командующего и за ним все остальные направились к позициям полков первого эшелона. Впереди лежала слегка всхолмленная равнина с редкими деревьями, она хорошо просматривалась противником. Комдив предложил идти пешком, но командующий торопился. Доехали до второй позиции, затем прошли по ходу сообщения к наблюдательному пункту дивизии. Идти было трудно: ход сообщения осыпался, был очень мелким. Комдив волновался: вдруг гитлеровцы заметят? Метров триста пришлось передвигаться, низко пригнувшись. Благополучно добрались до траншей полного профиля. Черняховский недовольно обернулся к комдиву: - Столько времени находитесь в обороне и не могли отрыть ходы сообщения в полный рост? На переднем крае Черняховский обнаружил участки, которые не прикрывались огнем артиллерии. Заметил и много других недостатков в организации обороны. Закончив осмотр, указал, как быстрее устранить недочеты, и вечером вместе с комдивом поехал на командный пункт армии.

В присутствии командарма генерал-лейтенанта В. В. Глаголева подробно разобрал недостатки в оборудовании исходных позиций для наступления. Глаголев, чувствуя неловкость, пытался было объяснить, почему в дивизии так много упущений, но высказаться ему не пришлось. Иван Данилович сел в машину и, прощаясь, заметил: - Мало бываете в войсках, товарищ генерал. На устранение недостатков даю пять суток.

Копать траншеи и ходы сообщения ради дезинформации противника - дело неприятное. Однако для наших войск это имело решающее значение. Некоторые недопонимали важности этого мероприятия. Но те офицеры и генералы, которые участвовали в сражениях на Курской дуге и в других крупных операциях, знали, что инженерное оборудование исходных позиций необходимо и для наступления.

Готовясь к решительной операции по освобождению Белоруссии, штабы всех степеней приступили к подготовке данных для выработки решений, к тщательной оценке местности, сил и средств противостоящего противника, возможностей своих войск. В соответствии с предварительным решением командующего фронтом разрабатывались планы материально-технического обеспечения войск. Для успешного наступления требовалось огромное количество вооружения, боеприпасов, горюче-смазочных материалов, сотня эшелонов продовольствия, различных видов снаряжения... Все это необходимо было своевременно рассчитать и доставить войскам.

См. Разведка в Белорусской операции Черняховский считал, что наибольшую трудность для наших наступающих войск представит преодоление первой полосы обороны противника глубиной до шести километров, и на учениях от штабов требовал довести до сознания каждого командира мысль о том, насколько важно организовать стремительный прорыв. Учебные полигоны 3-го Белорусского фронта, расположенные в тылу, были превращены в настоящее поле боя. На них были созданы позиции, подобные вражеским. Стрелковые роты и батальоны учились штурмовать их, наступать в высоком темпе, не отставать от огневого вала более чем на двести пятьдесят метров. С началом атаки пехота вела огонь всеми средствами и училась подавать сигналы переноса огня. Стрельба боевыми снарядами и патронами дисциплинировала людей, повышала ответственность, новички из пополнения привыкали к разрывам снарядов и пулеметному огню. В результате энергичной деятельности Военного совета и партийно-политического аппарата фронта в ротах и батареях были укреплены партийные и комсомольские организации. В каждой из общевойсковых армий насчитывалось более пятнадцати тысяч коммунистов и около пятидесяти тысяч комсомольцев. Основная деятельность политических органов, партийных и комсомольских организаций фронта была направлена на развитие у солдат и офицеров стойкости, мужества, на укрепление их морально-боевого духа. С особым энтузиазмом проводилась эта работа в гвардейских частях и соединениях. С солдатами молодого пополнения проводились беседы о славных боевых традициях советской гвардии, все вновь прибывшие бойцы и командиры давали гвардейскую клятву, каждому из них в торжественной обстановке вручался гвардейский значок. В дни напряженной подготовки к наступлению бойцы и командиры видели Черняховского на учебных полигонах, на переднем крае, на огневых позициях артиллерийских батарей, у саперов, строивших сборные мосты для переправы через водные преграды. Черняховский учил подчиненных и сам учился у них.

"Мне пришлось быть начальником штаба фронта при нескольких командующих, - спустя четверть века рассказал генерал-полковник А. П. Покровский . - Каждый из них умел принимать решения и доводить их до штаба фронта и штабов армий, но до солдата их идеи не всегда доходили. Черняховский же требовал доводить задачу до солдата в таком масштабе, чтобы тот, следуя суворовскому правилу, понимал "свой маневр". Идеи, сформулированные в решениях командующего, овладевали всеми воинами, находили у них признание и поддержку. Мне часто приходилось слышать из уст солдат и командиров: "С таким командующим не страшно в огонь и в воду". От нового командующего мы, работники штаба фронта, ожидали упреков за неудачи в недавних наступательных операциях. Однако, ко всеобщему удовлетворению, услышать их никому не пришлось. Иван Данилович был очень вежливым, выдержанным, общительным. Хорошо понимал, когда нужно применять слово "я", и никогда этим не злоупотреблял. Он был человеком большого такта, в совершенстве владел собой, никогда не прибегал к унижающим достоинство воина разносам. С его приходом в штабе установилась спокойная, деловая обстановка".

Принимая решение о разгроме крупной витебско-оршанской группировки противника, Черняховский переживал один из ответственнейших моментов в своей жизни. От того, насколько правильным будет его решение, зависела судьба подчиненных ему полумиллионных войск. Чтобы принять правильное решение, он должен был разгадать намерения врага, решить задачу со многими неизвестными. Наполеон был прав, когда говорил: "Многие вопросы, стоящие перед полководцем, являются математической задачей, достойной усилий Ньютона и Эйлера".