Уэлльс не нашел единомышленников ни на Западе, ни на Востоке

В 1934 году решил поехать в США переговорить с Рузвельтом, и в Советский Союз - повидать Сталина. Белый Дом произвел на него сильное впечатление "мозговым трестом", который он там встретил. Со Сталиным разговора не вышло, как и с Лениным четырнадцать лет тому назад. По заранее обдуманному плану, он сначала решил прочесть Сталину лекцию о состоянии мира. Но Сталин слушал его (через переводчика) плохо и явно скучал. Когда Уэллс спросил, что Сталин хочет поручить ему передать Рузвельту, Сталину сказать было нечего. Уэллс хотел быть "почтальоном при почте амура двух гигантов", но из этого ничего не вышло. Однако самое большое разочарование ждало его при встрече с Горьким , приехавшим окончательно в Россию год тому назад. Горький, по словам Уэллса, оказался "сталинистом, защищающим все, что делает Сталин". Как председатель международного ПЕН- клуба Уэллс заговорил о "всемирном братстве писателей и людей науки", но Горький ответил, что за этой идеей кроется намерение Уэллса "помочь белоэмигрантам вернуться на родину и начать здесь антисоветскую пропаганду". Восхищение Уэллсом начало пропадать у Горького еще в начале 1920-х годов, когда в одном из своих писем Крючкову он писал:

"Не посылайте мне книг Уэллса, надоел. Он пишет все хуже". Горький, писал Уэллс впоследствии, "свирепо уверен в правоте своего советского патриотизма и даже отвергает - среди других свобод и прав человека - контроль над рождаемостью, право женщин не иметь детей!" Мура ждала Уэллса в Эстонии. Год назад была их первая общая летняя поездка в Дубровник, где они вместе были на конгрессе ПЕН- клуба, а потом провели две недели в Австралии. Теперь она ждала его в Эстонии, она хотела ему показать эту страну, где слишком многое было связано с ее собственной судьбой. Он приехал из Москвы раздраженный, злой, разочарованный, говоря, что русские его предали. Как он позже писал: "На берегу прелестного маленького озера, в дружеском доме, я закончил свою автобиографию". Это были счастливые дни. Стояло лето. В полном уединении прошло две недели, без людей, без писем, без телефонов и даже без газет. Они вернулись в Лондон вместе, она поселилась в двух шагах от него. Она сказала ему, что останется с ним столько, сколько он захочет, но замуж за него не выйдет никогда. Беатриса и Сидней Уэбб, старые его друзья, социалисты, знавшие его с молодости, и другие, начиная с сыновей Уэллса и их жен и кончая Бернардом Шоу, бывавшие в его доме во Франции, знавшие про разрыв с Одетт, были поражены. Но разговоры, долго не утихавшие, все сводились к одному - это не прочно. Беатриса писала в своем дневнике: "Шоу сказал мне, что Эйч-Джи озабочен и болен: он попал под очарование "Муры". "Да, она останется со мной, будет есть со мной, спать со мной,- хныкал он, больной от любви,- но она не хочет выходить за меня замуж!" Эйч-Джи, понимая, что приближается старость, хочет купить страховку на дожитие, женившись. "Мура", помня все его прошлые авантюры, отказывается расстаться со своей независимостью и со своим титулом. Нечему удивляться!" Между тем, кое-какие настроения Уэллса в последние годы его жизни совпадали с настроениями Горького.

Ссылки: