Создатели бомбы США испытали сомнения и разочарования

Но сомнений, изменений взглядов и даже разочарований после Хиросимы ждать пришлось недолго. Астроном из Беркли Дональд Шейн , руководитель научного персонала в Лос-Аламосе, вспоминал, что вечером за обедом, на следующий день после бомбардировки Хиросимы , Оппенгеймер выглядел "возбужденным и ликующим". Однако по мере того, как в лаборатории становились известны подробности этой бомбардировки, а также после второго налета на Нагасаки три дня спустя, самоуверенность и "напыщенность", что наблюдал Раби у Оппи сразу после испытаний на Тринити , постепенно сменялись эмоциональным потрясением. В отчете ФБР от 9 августа Оппи характеризовался как человек, "дошедший до полного нервного истощения". Несколько дней спустя один из информаторов Бюро, который видел физика на поезде "Сити оф Сан-Франциско", сообщал, что "Оппенгеймер отводил взгляд, или же упорно смотрел под стол". Когда 10 августа Лоуренс прилетел в Лос-Аламос на совещание Научной комиссии , он нашел Оппенгеймера расстроенным и подавленным сообщениями о разрушениях и жертвах в Нагасаки. Вместо обсуждения вопроса о послевоенных исследованиях разговор пошел о поступающих новостях. Лоуренс настаивал, чтобы Оппенгеймер в конце концов дал ответ, собирается ли он вернуться в Беркли. На осень следует составлять планы для занятий студентов, а неоднократные просьбы Бирге , упрекал его Эрнест, остались безответными.

Вместо этого Оппенгеймер с горечью пожаловался Лоуренсу на то, как с ним обошлись Андерхилл и Калифорнийский университет. Оппи сообщил, что ему поступили предложения из Колумбийского университета, Гарварда и Института перспективных исследований в Принстоне. Когда был затронут вопрос о жертвах бомбардировки в Японии Лоуренс весьма нелюбезно указал, что именно он настаивал проведении демонстрации, а Оппи выступал против нее. В свою очередь Оппенгеймер язвительно заметил, что тот с пиететом относится только к тем, кто добился успеха в жизни: к генералам, богатым предпринимателям и подобным им людям, на что Эрнест чуть печально возразил, что оба они, и он, и Оппи, добились "огромного успеха". В ответ Оппенгеймер дал понять, что Лоуренс завидует его достижениям и вновь стремится сделать его простым подчиненным в Радиационной лаборатории. Как и размолвка, случившаяся перед войной из-за "левых брожений" Оппенгеймера, эта стычка между друзьями также окончилась ничем. Эрнест вернулся домой, рассерженный и озлобленный на Оппи, который демонстративно не пожелал сказать, вернется ли он в Беркли. Через две недели, когда раздражение улеглось, Оппенгеймер написал Лоуренсу длинное письмо. Хотя оно выглядело как попытка примирения, но видно было, сколь много непонимания и обиды осталось между ними. "Я испытываю сложные чувства и сожаление относительно наших споров о Беркли. Я полагал их гораздо более дружескими, преходящими и не затрагивающими чувств, чем они, видимо, представлялись вам. Я отдавал себе отчет и пытался дать вам понять в тот момент, что утомление и расстройство придали им неверный акцент и окраску. Было бы странным и неправильным, если отсутствие взаимопонимания между нами в Y и в калифорнийской администрации при работе над проектом могло бы заставить меня помыслить о том, чтобы не возвращаться. Я полагаю, что, если бы вы пережили эту историю, как и все мы, это не показалось бы вам необычным, а помни вы, насколько гораздо большим неудачником по сравнению с вами я был всегда, не было бы так уж сложно меня понять. Это та часть меня, которая, по-видимому, никогда не изменится, но я не стыжусь ее; я думаю, это из-за нее у нас в прошлом и возникали разногласия, и я всегда считал, что после всех этих лет для вас это не новость. В своем письме Лоуренсу Оппенгеймер признавался, что "искренне опечален и испытывает сильное недоумение тем направлением, в котором мы движемся". Отчасти, сложные чувства Оппи могут быть отнесены на счет его озабоченности вопросом: что следует делать с бомбой после войны .

Ссылки: