Оппенгеймер переезжает в Лос-Аламос

16 марта Роберт и Китти Оппенгеймер выехали поездом из Беркли в Санта-Фе, направляясь в Лос-Аламос . Спустя несколько дней за ними должен был отправиться с няней и их сын, Питер , которому не исполнилось еще и двух лет. За несколько недель до отъезда Оппенгеймер попрощался со всеми. Со Стивом Нельсоном он встретился за ленчем в ресторане на Юниверсити-авеню. Оппи, как писал позднее Нельсон, был "настолько возбужден, что казался нервозным. Он не мог сообщить, куда едет; сказал только, что это связано с войной". Вместо слов прощания они говорили об Испании и войне. Телефонный звонок в последнюю минуту от Джейн Татлок , которая в моменты психологических срывов искала, как и прежде, поддержку у Оппи, остался безответным. Еще Оппи попрощался с Хааконом Шевалье , который впоследствии описывал это расставание элегически, словно настроение из "Вишневого сада". Шевалье запомнились опасения Оппенгеймера, что немцы могут выиграть войну. "Но мы, полагаю, сможем придумать парочку трюков", - оживившись, добавил Оппи.

Барбара Шевалье сообразила, что чета Оппенгеймеров направляется, судя по всему, в горы, потому что Китти покупала для Питера шерстяную одежду- Оппи же позднее вспоминал, что пожаловался Шевалье на то, что ему задерживают выдачу допуска к секретной работе . Из-за войны последнее собрание группы коллег-единомышленников для обсуждения политических вопросов за чашечкой кофе состоялось прошлой весной. Оппенгеймер на нем не присутствовал, поскольку Комптон вызвал его в Чикаго. Шевалье также приспособился к изменениям, вызванным войной. Он уже давно чувствовал, что его карьера в университете идет на спад. Заведующий кафедрой уже предупредил его, что ему следует подыскать себе работу в другом месте.

Но Шевалье, так же как и Оппенгеймер, чувствовал себя виноватым из-за того, что не принимал участия в войне. За неделю до прощания с Оппи, Хаакон написал своему сыну Жаку, студенту последнего курса Йельского университета: Мы - такая малая часть этой величественной, потрясающей весь мир революции, что это может совершенно лишить нас мужества. Но мир меняется, хоть и медленно, и возможно, что даже наш скромный вклад окажет решающую роль. И мне грустно сознавать, сколь мало я делаю для победы в этой войне, воображая, что вершу так много. Я, разумеется, не намерен примиряться с положением зрителя, но пока что я не смирился с тем, что стану маленьким винтиком громадной машины, когда мои руки окажутся связаны и когда, хотя я стану неотъемлемой частью "военной экономики", у меня станет меньше возможностей сделать что-то [sic] полезное в пределах моей малой компетенции, чем если я сохраню на какое- то время некоторую свободу действий.

Ссылки: