 |
Дмитрий Харакоз: КОСТРОМИНАНТА
Можно вторить в терцию. Классика. Почти каждый может.
Мало кому дано держать секунду, зато когда после мучительных репетиций удаётся добиться аккорда с секундой, то кажется, чёрт возьми, мы научимся петь!
Можно вести параллельную квинту - этот изыск показал нам Константинов . Получается резкий нервный звук, напряжённое ожидание - что-то будет!.. Её мы использовали, когда делали "Смерть царя Ивана". Песня готовилась к Байкальскому походу 1973 года. Подхожу к Константинову: "Богатая вещь, а никто не сделал её для ансамбля, даже сам Никитин. Давай попробуем?" Он сразу придумал, где будет звучать параллельная квинта. Сделали набросок других партий, и работа пошла. ЖМАНС в том году собрался на редкость хороший, певцы умели слышать друг друга. А "Царь Иван" оказался почти неприступен. Не сфальшивить в сложнейшем аккорде, а взяв аккорд, не забыть о песне - почти невозможно, но зато когда получалось - мороз по спине. А получился "Царь" за много лет только дважды, один раз на сцене и один на репетиции.
Труднее всего петь в унисон. То есть попасть-то - не штука, но вот чтобы получалась Песня... Только легендарный автор "Гренады" умеет это делать безупречно.
* * * А петь любят все. Есть в этом какая-то глубинная биология. Почему мелодия, аккорд, ритм завораживают? Зачем красивая женщина, понятно - чтоб больше рожала. А зачем красивая песня? А петь любят все, даже те, кто не умеет. То есть, с моей точки зрения не умеет. А он поёт самозабвенно, громче всех, ему в кайф. А мне в кайф наблюдать его кайф.
Вру. Не выношу фальши в аккорде. Репетируем. На биофаке две основные площадки для репетиций. Одна в подвале, среди труб отопления и прочих коммуникаций. Вторая "у коров" - в рекреации на третьем этаже, где висит на стене отечественная пастораль. Распеваемся, распределяем голоса и подпевки и - чистим, чистим, чистим...
- Костромин, мелодию выучи! Это тебе не "Подмосковные вечера"... Ванечка, Ванечка, ты куда? Это не твоя подпевка, твоя вот какая... Олечка, секундочку держать почище...
- Это я слежу за чистотой вокала.
- Костромин! Рот открой! Ты поёшь кому? - Это Харлампий Тирас взял на себя обеспечение артикуляции и "посыла в зал".
- Харакоз, опять слова путаешь? - Чистая правда, слов никогда не знаю, а Ванечка всегда знает.
Много ржавчины слетело с подвальных труб, и навсегда потускнели коровы в рекреации от нашей какофонии. Потихоньку научился смотреть Ванечке в рот, чтоб вовремя выловить нужное слово. Олечка и Ванечка ( Оля Тимофеева и Ира Вайнштейн ), основные вокалистки похода, выучивают подпевки. Саня Костромин научился держать основную партию. Харлампий научился открывать нам рты (всем, кроме Костромина). С Гогой никаких проблем, кроме дисциплинарных - он не умеет прекратить смех, когда надо работать, умеет только когда ему больше не смешно.
Концерт, вступительный аккорд, песня пошла... О ужас! - основная партия звучит абсолютно правильно, но не в унисон, не в терцию, не в малую секунду, а просто где-то в пределах данной октавы - и допета до конца без единой ошибки в рисунке мелодии!..
Удивительная способность не попасть в тон со всеми, но строго выдержать до конца свою собственную произвольную тональность получила название по имени её обладателя - способность петь "в костроминанту".
* * * Держать собственную тональность - особенность не только музыкального слуха. Это стиль Костромина во всём. Он появился в общаге с чешской гитарой, играть на которой не умел. Слегка неуверенный, с неизменно дружелюбной улыбкой и всегда "кот, который ходит сам по себе". Киплинг - любимый сказочник.
"Буду петь. Буду играть на гитаре". Научился. У него особенная гитарная хватка. Наши пальцы устают от "баррэ" уже на второй минуте игры на мягких нейлоновых струнах, поэтому мы пользуемся железным каподастром. Костромин нейлон презирает, у Костромина струны железные, палец железный, железное "баррэ" и железный ритм сколь угодно долго. А когда Гога с Князем сочинили мюзикл на тему "Изумрудного города", то добрый длинный Костромин оказался совершенно уместен в роли Железного Дровосека.
Свадьба Сани Костромина и Ирочки Власовой праздновалась зимой в лесу, в КСПшной землянке. Мороз, шампанское замёрзло в лёд, его вытрясли из бутылок в миски и черпали ложками во здравие молодых. Песни решили петь в алфавитном порядке имён авторов, и Костромин пел без остановки до утра. К утру друзья устали ему подпевать, свалились без сил, и он был вынужден остановиться, не дойдя до середины алфавитного списка.
"Не буду бриться до тридцати лет". Вычитал из книг об индейцах. Так и выщипывал волосы спичками, пока не вышел срок обета.
Я бросал курить много раз, следуя формуле, что нет ничего проще. Костромин сделал это один раз.
На слётах КСП, на холоду, выпивали для сугреву. У Костромина разыгралась язва, и однажды его, скрюченного от боли, вынесли из леса на носилках. "Больше не пью", - сказал, и больше не пьёт.
"Праздничные застолья - без вина. У нас достанет своего огня в душах". И все его последующие дни рождения с десятками друзей принципиально безалкогольные. По иронии судьбы это совпало с борьбой партии и правительства против виноделия. Движение КСП зародилось до нашего поступления в вуз. Движение протестное, в пику эстраде и всякому официозу. Полулегальные многотысячные слёты в лесах. Мы в них поучаствовали, а Костромин завяз навсегда.
Проработав сколько-то лет почвоведом, он бросил специальность и весь ушел в бардовское движение. Вёл и ведёт свою гитарно-песенную школу в Москве. Составил свой оригинальный самоучитель игры на гитаре. Собирал и собирает антологию бардовской песни. Тогда это был актуальный самиздат, ныне - сохранённая история.
Так и ходит, сам себе доминанта.
Ссылки: