Вера Федосеева (Полшкова): ВСТРЕЧИ, КОНЦЕРТЫ, ТАЙГА

Ехали несколько суток. Вспоминаю один эпизод в поезде, в самом начале нашего пути. На вторые сутки после отъезда из Москвы у меня поднялась температура. Всем коллективом поставили диагноз - ОРЗ, а ещё хуже - пневмония. Надо поставить горчичники, и как можно скорее, и непременно на всю спину. Я отнекивалась, мне не хотелось, чтобы их ставили. Я хныкала. Тогда Гера Энтин , видя мою нерешительность, выступил вперёд, неся перед собой свой надутый живот, и решительно произнёс: "Ты, Вера - слабак! Я поставлю их на живот, и мне ничего не будет!" Он смешно налепил их себе на живот и терпел ровно столько, сколько пришлось терпеть их мне. В течение всего этого периода он так изображал в пантомиме всё, что он чувствует от горчичников, что я не заметила, как пролетели 15 минут, и горчичники с меня сняли. "Герман Энтин - настоящий друг", - подумала я тогда. В Новокузнецке провели сутки, там отдыхали, отметили день рождения Олега Гомазкова и после застолья отправились осматривать окрестности. Меня все время не оставляла мысль увидеть что-нибудь особенное в этом очень удалённом от Москвы городе. Однако ничего особенного на горизонте не наблюдалось, стояли мокрые от дождя дома, и всё казалось серым и хмурым. Вдруг взгляд остановился на крыльце небольшого дома, на котором сидел сухой, маленький, с бородкой старичок, он слегка походил на гномика. Я подошла и поздоровалась. Когда он узнал, что мы из Москвы, то очень засуетился и стал задавать один вопрос за другим. При этом он произносил старые названия улиц, как будто вернулся на полвека назад в прошлое. Потом он рассказал, что когда-то был крепким хозяином, его за это раскулачили и сослали сюда на вечное поселение. Я впервые увидела настоящего "кулака", и мне он показался не таким уж и грозным, как об этом я читала в книжках.

На следующий день по дороге в Бискамжу по просьбе местной администрации посетили пионерский лагерь, где и состоялся наш первый концерт. ЖАНС исполнил несколько песен, в том числе "То берёзка, то рябина". Наша "драматическая группа" (Гомазков, Желтова, Янушкевич, Козлова) изобразила "Зрителей кино", Танечка Коссая божественно играла на скрипке, а танцевальная группа "выдала" знаменитую "Цепочку".

К сожалению, наши хорошие порывы удалось осуществить только наполовину. Кукольный спектакль прошёл неплохо, но что началось потом! Мы хотели, чтобы в утреннике активно участвовали не только "артисты", а все дети. Для этого устроили конкурс на лучшие песню, танец, стихотворение. Тот из детей, кто принимал участие в конкурсе, получал какой-нибудь памятный подарок. Сначала очень трудно было заставить кого- нибудь из детей, сидящих в зале, выйти на сцену. Но после первого приза в зале началось что-то невообразимое: почти каждый малыш хотел обязательно что-то спеть или рассказать со сцены. У нас не хватало уже подарков, и мы решили перейти к новой игре. Теперь от ребят требовалось с завязанными глазами ножницами срезать с нитки конфеты или игрушки. Здесь вообще началось такое, что трудно описать. Малыши лезли на сцену со всех сторон, матери через головы ребят ставили на сцену и отдавали нам в руки своих детей. Те, кому не удавалось срезать конфету, начинали плакать и немедленно уходили из зала. Настроение у нас после этого было неважное. Несмотря на это, с детьми, отдыхающими в том пионерлагере, мы подружились. С некоторыми из них переписывались и отправляли им посылки уже после того, как вернулись в Москву. Это были дети строителей железной дороги Абакан-Тайшет . Жили они в малонаселённых посёлках, где отсутствовали самые необходимые условия для их развития, поэтому пионерлагерь для них был окном в другой, удивительный мир. Некоторые дети никогда не видели фотоаппарата, ребятишки выстраивались в очередь, чтобы посмотреть в объектив фотоаппарата Нади Кучинской.

В качестве небольшого отступления - впечатления от посещения посёлка Бискамжа . Он расположен в лесной зоне, и, кроме небольших домиков-бараков, там был только один магазин. Местный житель, строитель железной дороги, попросил зайти к нему в дом посмотреть, как они живут. Мы вошли в дом-барак, состоявший из одной большой комнаты. Из мебели были только настенные полки, кровати и старый сундук, который, по- видимому, он привёз с родины. На полу сидели двое малышей, собирая самодельные кубики. Строитель подвёл нас к сундуку и открыл крышку. Мы ахнули! Сундук был набит деньгами. "Вот, - сказал он, - денег получаем достаточно, а тратить их негде. В магазине только компот из ананасов да хлеб, а нам нужны вещи, одежда, обувь. Этого здесь не купишь". И он показал рукой на свою обтрёпанную солдатскую шинель. Я возразила: "Можно поехать в ближайший населённый пункт и купить". Он ответил: "Не можно. Тайга горела весной, и нам администрация не разрешает уезжать до тех пор, пока не ликвидируем последствия пожара. До зимы нам с этим не управиться, а к зиме семье очень нужны тёплые вещи". Мы зашли на обратном пуги в поселковый магазин, и я убедилась в скудости ассортимента этой торговой точки. Строитель был прав.

Спустя много лет мне довелось побывать в этом районе по долгу службы. Узнать эти места было трудно. Цивилизация прочно поселилась в Бискамже. Но до сих пор у меня сжимается сердце, когда я вспоминаю этого строителя в серой солдатской шинели и думаю о том, что современные жители посёлка, вероятно, никогда не узнают, какой ценой досталась первопроходцам эта дорога! Тайга перед строителями дороги Абакан-Тайшет отступала, но по рассказам местных жителей, поначалу здесь были дикие заросли. Иногда при лунном свете на полотно железной дороги выходили медведи, сидели на рельсах, а местные железнодорожники останавливали движение и дожидались, когда косолапые гости уйдут в тайгу...

По дороге в Бызово на Антоновской площадке был дан концерт, после которого нам устроили "банкет" в местной столовой. Передвигались из пункта в пункт нередко на самосвалах, но участок -пагино-Тягун преодолевали как "белые люди" - в поезде и даже с заходом в вагон- ресторан. Посёлок Тягун расположен на краю тайги, она манила нас. У местного начальства раздобыли сапоги одного размера (43-го!) и отправились в тайгу. Стадный инстинкт не позволил нам пройти мимо нависающего над обрывом огромного (но трухлявого!) дерева. Первым полез Огнёв, а там, где Огнёв, всегда должен быть Энтин, затем Гомазков, а далее - весь ЖАНС в полном составе. Когда на ствол взобрался последний член бригады, кто-то робко усомнился: "А дерево выдержит или нет? Если нет, то под нами обрыв, а до земли пять метров!" Спускались очень осторожно, совсем не так, как взбирались. В поселке Артышта-2 очередной концерт. Здесь впервые был показан финский танец в исполнении Лены Голубевой и Юры Косичкина. Поставили миниатюру "Четвёртая Мещанская", блистала в "Укушенном" Инна Померанцева. И, как всегда, на сцене был Герман Энтин, пантомимы которого заставляли хохотать до слёз не только тех, кто их видел впервые, но и нас, переживавших их неоднократно. Его движения стали чем-то неотъемлемым в нашей жизни. Смотришь, а уже кто-то хватается за живот, подскакивает на табурете, подражая его пантомиме. Вечером после концерта в Артыште, усаживаясь в кузове самосвала, мы бережно складывали цветы, подаренные зрителями. С местной молодёжью договорились в ближайший свободный день отправиться на пикник. Сделали, как решили. На встречу пришли парни и девчата из посёлка. Играли в волейбол, пели песни, танцевали, обменивались адресами. Позже от некоторых из них приходили письма на Биофак. Мы, конечно, им отвечали.

Время шло, наше путешествие подходило к концу. Агитбригада вернулась в Новокузнецк (Сталинск). Помню одно, но очень сильное ощущение: тёплые пледы в гостинице и белое постельное бельё, от которого мы уже отвыкли. В Москву вернулись поздней ночью. Каково же было наше удивление, когда на перроне нас встречали Игорь Пунтярин , Вадик Галактионов и друтие ребята с Биофака. Снова ранжир. Прощание... до общего сбора бригады. Этого рассказа о походе не получилось бы, если бы в своё время мне на день рождения в качестве подарка не принёс Юра Косичкин альбом с фотографиями и картой Новокузнецкого похода. Сейчас Юры нет. Этот рассказ - память о нём. Фото: ПЕРВЫЙ КУЗНЕЦКИЙ АГИТПОХОД

День отшумел, затих усталый,

Светит луна в седом венце.

Стрелки часов дают сигналы:

Поздно, ребята, кончайте концерт.

Мы бы могли здесь петь без срока,

Хоть до утра играли б вам.

Только зовёт опять дорога,

Рельсы помчат нас к новым друзьям.

И в этот час в последний раз

Песня полетела в дали.

И если мы поём сейчас,

Значит, мы не всё сказали.

Ссылки: