"ДО ТРЕТЬИХ ПЕТУХОВ"

Тогда, в далёком 1982 году Магару пришла в голову ну совершенно крамольная мысль - поставить спектакль "До третьих петухов". А начиналось всё так. Где-то в начале октября Магар собрал нас, чтобы прочитать новую пьесу, и это была, строго говоря, не пьеса, а сказка "До третьих петухов" Василия Шукшина. Всем понравилось, особенно после коротеньких комментариев Магара. Юре Харченкову дали роль Ивана-дурака, а Резников по этому поводу долго язвил - ему-то досталась роль Мудреца! Выбирая исполнителей, Магар, что называется, попадал "в яблочко", правда, многие персонажи трактовались им весьма оригинально. Мало того, что все персонажи были в джинсах, а трёхглавого Дракона обозначали только иногда - с помощью брезента с тремя дырками, куда просо- засовывали голову три актёра. Самую умную голову играл Мудрец-Резников - и в этом тоже был глубокий смысл. Усатой! дочкой Бабы-Яги была красавица Наташа Пантелеева, а сама Баба-Яга (Ира Алиева) должна была по роли говорить весь текст абсолютно монотонно, безо всякого выражения. Актёрским мастерством мы специально не занимались,но Магар удивительным образом, наперёд, видел амплуа К каждого, и, помнится, ни разу не ошибся... Актёрский состав I был подобран великолепно. Наиболее органично, с первых I же репетиций, смотрелся Штуша (Женя Снежков) в роли | главного - Изящного Чёрта. Квинтэссенцией "магаровского метода" было гениальное I распределение ролей. Некоторые из нас играли по две роли - это логично следовало из самого произведения. Например, Алиева была библиотекаршей Милкой, секретаршей Мудреца Галкой и Бабой-Ягой - все три барышни были одинаково меркантильны, а первые две ещё и беспрестанно болтали по ; телефону, превращаясь просто-таки в единый обобщённый персонаж. А чертей и монахов в монастыре в полном составе исполняли те же актёры, что и окружение Ивана в библиотеке. Ещё была роль "голос народа", её озвучивал прямо из зрительного зала Игорь Попов. Репетиции шли не под привычными "Коровами" (картина "Стадо", которую мы называли "Коровами", висела в рекреации на третьем этаже перед входом в ББА, где в течение долгого времени проходили репетиции агитбригад), а на настоящей сцене в ДК "Сетунь" , где Володя тоже работал режиссёром. Он нас всех одним махом записал в драматическую студию этого ДК, и потом весной мы пару раз показывали спектакль уже не в качестве биофаковского театра, а в качестве драмстудии ДК "Сетунь". Репетировали довольно много, по три-четыре раза в неделю, не менее четырёх часов. В этом смысле Магар был неумолим и всегда выговаривал за опоздания или пропуски репетиций. Да, собственно, и пропускали-то мы репетиции ну уж по очень уважительным причинам - это же был энтузиазм на грани фанатизма! Ехали всем скопом от Биофака, с пересадкой, на двух автобусах, весело, с шутками-прибаутками, несмотря на мороз. В хорошей компании дорога не в тягость. Репетировали, преодолевая возникающие трудности. У Харченкова никак не получалось спеть "без петухов" "Хасбулата удалого", наличием слуха он не отличался никогда. "Всё! Пропускаем эту сцену, будешь заниматься вокалом после репетиций", - говорил Магар, когда бывал не в духе. С Юрой занималась Татьяна Ломака , и он довольно быстро и достаточно сносно запел "Хасбулата", вот только одна-единственная нота не давалась, последняя во фразе "ты отдай мне жену". Так он с этой фразой и ходил по Биофаку, на разные лады повторяя: "Ты отдай мне жену!" Наша бурная "драмкружковская" деятельность вызывала интерес, и на репетициях появлялись новые люди. Магар, впрочем, всегда говорил, что нам понадобятся новые участники - помощник режиссёра, ответственный за свет, звук, костюмы, в общем, "приводите всех желающих". Очень интересно получилось с Колей Дулиным , он хотел участвовать в спектакле, а роли уже все были розданы. Тогда Магар специально для него придумал роль пожарного, он сопровождал "огнеопасного" Змея Горыныча: брезентовый костюм, каска, огнетушитель - в зале зааплодировали, когда они первый раз появились на сцене. Магар вообще ставил спектакль так, что персонаж, появляясь перед зрителем, моментально приковывал к себе внимание. В спектакле было много оригинальных решений. Так, Казак появлялся в конце зрительного зала и проходил к сцене с каким-то там осмысленным монологом, что-то про Ивана, Змея Горыныча и его три головы, эмоциональный достаточно был монолог. Магар особенно напирал на экспрессию, поскольку идти надо было долго, и внимание зрителей не должно было ослабевать. Но Толя Котлобай все слова на премьере напрочь забыл, однако, помня про эмоциональность, шёл между рядами, размахивал руками, страшно вращал глазами (это у него особенно хорошо получалось) и приговаривал что-то вроде: "Эх, тудыть твою, растудыть". В общем, будь зал длиннее - приличные слова закончились бы... В сцене знакомства Ивана с дочкой Бабы-Яги у Шукшина особых намёков на эротику не было. Однако Магар построил мизансцену так: по ходу диалога Иван с дочкой начинают танцевать что-то типа страстного танго, увлекаются, перестают замечать окружающее, начинают сносить предметы мебели и наступать на что ни попадя. Потом, не отрывая глаз друг от друга, в том же "сокрушительном ритме" они удаляются за кулисы (там грохот усиливался - в ход шли эмалированные вёдра и швабры, которые нещадно швыряли на пол) и, обойдя сцену за занавесом, появляются с противоположной стороны, уже совершенно помятые и расхристанные. В спектакле было много танцевальных номеров - от вялых у Царевны Несмеяны ( Наташа Травина ) до полуакробатических танцев чертей. Так же, как и своеобразное танго, все их придумала и поставила наш хореограф Алла Амченкова . За техническое обеспечение спектакля отвечал Женя Гавриленко, причём на нём были и свет, и звук. В ДК были штатные звуко- и светомастера, а он должен был их действия координировать. На прогонах и генеральной репетиции Жене доставалось от Магара больше всего. Зато на спектакле всё прошло гладко, без сбоев. По словам очевидцев, Женя обращался с осветительными приборами настолько виртуозно, что это было похоже на колдовство. Первый показ пьесы в ДК МГУ на смотре весной 1983 года прошёл на сумасшедшем подъёме - все выложились полностью, как могли. И всё прошло отлично, хотя мы и замирали в тех местах, которые на репетициях пробуксовывали или не ладились. Когда Магар вернулся с заседания худсовета, мы уже переволновались, если можно так выразиться. Он сказал, что спектакль ругали, а следовательно, мы всё сделали замечательно. А потом, как водится, мы обмыли успех - всё-таки это был наш первый большой, почти профессиональный спектакль. В гримёрку зашёл Стволинский. "Молодцы, - сказал он, - мне понравилось и всем понравилось, а то, что худсовету не очень понравилось, так на то он и худсовет".

Ссылки: