Испытания "Сталь-6". Нововведения Бартини опережали свое время

Не все посвященные в проект этой машины оценили ее сразу и в полной мере, а вот летчик - испытатель Андрей Борисович Юмашев увидел ее мгновенно, не будучи еще знаком ни с интуитивными соображениями конструкторов, ни с расчетами, ни с сомнениями, которых тоже хватало.

По программе испытаний, он должен был сначала погонять "Сталь-6" по земле, потом доложить конструкторам и начальству, как она себя ведет при пробежках, "просится" ли в воздух? Так он и поступил: покатался по земле, разгоняясь, тормозя, а потом махнул рукой механикам, которые бежали рядом, придерживая машину за концы крыльев (так полагалось при первой пробежке), - отцепитесь! - и взлетел без разрешения. Был скандал, сам Бартини скандалил, насколько он вообще умел это делать, - но победителей не судят. Юмашев был доволен машиной.

Вдохновленный удачей со "Сталью-6", Бартини, работая над дальним арктическим разведчиком, ДАРом , доложил Всесоюзному совету по аэродинамике, что в некоторых случаях воздушное сопротивление вообще может не мешать, а помогать полету: может повернуться на 180 градусов, изменить знак, превратиться в дополнительную тягу. Не верите? Но ведь и это в принципе вовсе не новость: ходят же парусные корабли против ветра, маневрируя парусами! Бартини, говоря строго, предложил не совсем ту же физику, что у парусников, но конечный результат - похожий. На одном из вариантов ДАРа отрицательное сопротивление, дополнительную тягу, рождала мотогондола - большое, особым образом спрофилированное кольцо, внутри которого были установлены двигатели с винтами. Кольцо так выправило поток от винтов, породило такую "игру" воздушных сил, давящих на всю эту конструкцию, что к результату, полученному при испытаниях, даже Бартини оказался морально неподготовленным. Расчеты - расчетами, а вот когда вживе - ну, скажем, дуешь на пушинку, а она, вместо того чтобы удаляться, вдруг летит тебе навстречу! На испытаниях было вот как. Сначала включили укрепленные внутри кольца двигатели, и они дали нормальную, заранее рассчитанную тягу. Потом направили на эту работающую силовую установку мощный внешний воздушный поток от аэродинамической трубы, - и вдруг, в нарушение всех привычных представлений, установка рванулась навстречу потоку. Тяга винтов, показали приборы, словно подскочила на тридцать процентов!.. Это парадоксальное явление назвали тогда "эффектом Бартини" , по предложению известного аэродинамика профессора И.В. Остославского . Сейчас этот эффект используют для повышения коэффициентов полезного действия воздушных винтов и турбинных установок.

На пассажирском самолете "Сталь-7" и, соответственно, на бомбардировщиках ДБ-240 (Ер-2) и Ер-4 места стыков крыла и фюзеляжа также имели форму примерно четвертей кольца. Полные кольца там не получились по другим конструктивным соображениям. Но и эти четвертушки, обдуваемые потоками от винтов, вместе с еще кое-какими аэродинамическими новшествами сделали машину настолько непривычной для глаза да и для "руки" бывалых авиаторов, что взявшийся было за испытания летчик вскоре от них отказался:

- Она неуправляема! Тогда, чтобы проверить, послушна ли "Сталь-7" рулям, на ней трижды вместе с главным конструктором слетали А.Б. Юмашев , П.М. Стефановский и начальник НИИ ВВС И.Ф. Петров .

- В этих полетах я еще раз увидел, как талантлив Юмашев и что значит, когда опытная машина попадает к такому летчику, - рассказывал Бартини. - "Сталь-7" он заранее не изучал, как и "Сталь-6" (это было возможно в те времена, сейчас - едва ли.- И.Ч.); спросил только, уже заняв командирское кресло, где какая ручка, где какая кнопка, и - поехали! Выполнил что положено, а после такие вдруг начал закладывать сверхпрограммные виражи, что тут уж мы все трое на него заорали. Левый вираж делал с левым выключенным мотором, правый - с правым. То есть свались машина при этом в штопор - нечем было бы ее поддержать, выправить. А Юмашев только усмехался в ответ на наши вопли, будто сидел дома, как это говорится, у печки, да и спрашивал: это что за тумблер, а это для чего?..

"Сам Андрей Борисович Юмашев говорит, что дело тут было прежде всего в машине: она великолепно слушалась рулей. На неуправляемой или недостаточно управляемой он такие колена выкидывать не стал бы, их неспроста запрещала инструкция. Но Сталь-7 хоть имела все, что полагалось в то время иметь самолету: фюзеляж, длинные крылья впереди, оперение сзади, двигатели в мотогондолах. Поэтому можно себе представить, сквозь какие препятствия, сквозь какой скепсис пробивался в начале 40-х годов проект бесхвостого истребителя "Р" , с коротким крылом очень большой стреловидности, с целиком убранными в крыло, слитыми с ним реактивными двигателями. Проект обсудили, но дальше обсуждений дело не пошло. Надо было ждать. И не столько технических возможностей постройки такого самолета - они уже были,- сколько перемен в мироощущении тех, кто должен был согласиться участвовать в этой работе, дать на нее заказ и средства. То есть опять ждать преодоления психологического барьера, известного своей ролью в истории техники. См. Психологическмй барьер бояэни новизны

Ссылки: