Бардин И.П.: поездка по заводам Европы, 1923 г

Времена "путешествий с приключениями", столь нередких в огненные годы революции, остались позади. Оформление заграничных документов и весь путь до границы не оставили каких-либо неприятных воспоминаний. 7 сентября 1923 года Бардин пересек советско-латвийскую границу. Запомнилось, что в вагоне Рига - Берлин ехала семья Шаляпина . Один из сыновей был очень похож на своего знаменитого отца. Они покидали Россию навсегда. Итак, впереди - знакомство с европейской промышленностью. В советском торгпредстве в Берлине Бардину посоветовали осмотреть ряд машиностроительных и металлургических заводов. Большинство из них бездействовало в связи с оккупацией союзниками Рейнского промышленного района. В германской столице свирепствовала инфляция . В течение дня курс марки менялся по нескольку раз. Утром за доллар платили миллион марок, вечером он стоил уже полтора. Все, что появлялось в продаже, немедленно раскупалось. Через несколько дней было получено разрешение на осмотр заводов, и Иван Павлович выехал из Берлина. Два первых завода - концерна "Май" в Баварии - не представляли особого интереса: на одном из них производились газовые машины, на другом - двигатели внутреннего сгорания и дизели большой мощности, предназначенные, в частности, для подводных лодок. Осмотр других доставил специалисту-металлургу немало фактов для сравнений, для будущего использования у себя на Родине. На металлургическом заводе близ Дуйсбурга Иван Павлович познакомился с оригинальной механизацией загрузки доменных печей - с общим мостом, идущим ко всем колошникам четырех печей, и вертикальными подъемниками, подающими материалы на любую из печей. Особенностью завода "Пфениг" были водотрубные котлы, работающие на отходящих газах мартеновских печей. В то время в России как раз шла дискуссия о необходимости использования тепла отходящих газов мартеновских печей для производства пара. Многие были против, ссылаясь на американский опыт. С большим интересом знакомился И. П. Бардин с заводами немецкого пушечного короля Круппа. В Эссене ему прежде всего показали музей фирмы, в котором без "ложной скромности" демонстрировались те орудия убийства, которые производились концерном. На одном из заводов Круппа Бардин как специалист по достоинству оценил планировку производственного процесса. У берега реки находились краны, позволявшие прямо с барж выгружать руду на рудный двор. Загрузка всех одиннадцати доменных печей очень удобна. Доменный цех связан с мартеновским цехом, отвалами, коксовым и томасовским цехами, а последние с прокаткой. Побывал Иван Павлович и в угольной шахте. Она принадлежала фирме "Якоби". Вот где сравнение оказалось далеко не в пользу России! "После наших енакиевских шахт, грязных, затопленных водой, захламленных, полностью не электрифицированных, не имеющих никаких хороших поверхностных сооружений и приличного подземного транспорта - повсюду работали на лошадях, по грязным мокрым путям,- шахта произвела на меня потрясающее впечатление. Ослепительно белые рудничные дворы, чистые пути, механизация выработок, прекрасная сортировка угля на поверхности, бункера для погрузки в вагоны, канатные дороги для передачи коксового угля к коксовым печам - все это было далеко от того, что имелось у нас. Сильные водоотливные средства и большой запас их, хорошая вентиляция, большие турбокомпрессоры на поверхности, электрифицированные подъемные машины - для нас в то время были мечтой". Но отметил советский металлург и другое: далеко не во всем германская металлургия шла впереди. Вот что записал он о заводе в Обергаузене: "Своей сложностью и громоздкостью завод олицетворял устарелый немецкий дух. Даже такие приемы работ, которые практиковались на некоторых заводах у нас в России еще до революции, как- то: забивка летки пушкой, охлаждение горна, подача на колошник материалов скипами, полное отсутствие людей на колошнике - у немцев не применялись. Единственно, что можно было поставить им в заслугу, это прекрасно организованное теплотехническое хозяйство завода". В перерывах между посещениями заводов Иван Павлович спешил побольше увидеть чужую жизнь, природу страны. Запомнилось путешествие по Рейну, его живописные берега. "Остатки причудливых башен полуразвалившихся замков, среди которых был известный замок епископа Гатона, по преданию, съеденного мышами,- все было красиво и величественно". Сильное впечатление оставил знаменитый Кельнский собор . Памятник архитектуры средних веков, он поражает грандиозностью, строгой красотой форм. Монах, сопровождавший Ивана Павловича по притворам этого величественного здания, со скорбным видом рассказывал о том, что больше всего зла причинил собору Наполеон : он вывез во Францию почти все драгоценности и самые ценные произведения искусства. Да, так было. Впрочем, теперь к этому можно добавить, что гитлеровские головорезы оказались столь же бесцеремонными грабителями, когда их сапоги топтали Европу. Ну и, конечно, не обошлось без разговоров о "мрачной будущем России". Один из таких разговоров произошел в Обергаузене. Накануне посещения завода Бардин встретил на улице профессора Винблата, с которым был знаком в России. Этот господин не собирался возвращаться обратно и не преминул высказать самое мрачное пророчество в адрес "несчастной русской промышленности". - Что вы такое говорите?! Народная власть, возрождение завода, энтузиазм рабочих? Чепуха все это! Запомните, если в ближайшее время совдепия не передаст свои заводы в руки настоящих хозяев, русская промышленность погибнет окончательно. Сколько их было, "дальнозорких", "ясновидящих", пророчествовавших о "скорой и неминуемой" гибели своей бывшей родины! Германия больше не интересовала Бардина- инженера. Но были еще металлургические заводы Бельгии и Англии. Поездка туда была оформлена не без помощи того же советского торгпредства. Инженер Бардин ехал в Великобританию с заданием принять подвесные шахтные насосы, заказанные фирме "Вартингтон". А по пути можно было побывать и на бельгийских заводах. В Льеже Иван Павлович разыскал своих старых знакомых по Енакиеву и Юзовке - бельгийских подданных, уехавших после революции восвояси. С их помощью Бардин без особых трудностей осмотрел все, что его могло здесь интересовать. Заехал он и в Люксембург . Там находились заводы, принадлежащие тому же обществу, что и бельгийские. Директором одного из них был инженер Толли . Он работал вместе с Бардиным в Енакиеве и был с ним в очень близких отношениях. Тогда он был живым, остроумным человеком и хорошим инженером. Вместе они мечтали о металлургии будущего. Много говорили о технической отсталости своей родины. Теперь бывший приятель выбрал себе другую родину. Служит своим старым хозяевам. Ему очень повезло. Многие русские, оказавшиеся здесь после революции - грамотные инженеры и мастера,- работают на бельгийских заводах рабочими. "Как-то он меня примет?" - думал Иван Павлович, подъезжая к заводу. Приятели встретились сдержанно. Толли не торопился расспрашивать, не интересовался подробностями поездки Бардина по Германии. Только за обедом, выпив несколько рюмок коньяка, Толли оживился, начал расспрашивать об общих знакомых, о положении в России. А затем вдруг задал неожиданный вопрос: - Скажите правду, Бардин, зачем вы сюда приехали? Лишь в конце беседы Иван Павлович понял, почему хозяина так беспокоил этот вопрос. Толли боялся Бардина как конкурента. Человек одной специальности и одной квалификации, он мог отбить хлеб у своего бывшего приятеля. Иван Павлович от души рассмеялся: - Уверяю вас, я нисколько не нуждаюсь в Люксембурге. Я не думаю о том, чтобы остаться у вас здесь! Толли смотрел на Бардина со смешанным чувством облегчения и зависти - у него, как видно, нет страха за свою работу, за место, которое он сейчас занимает и будет занимать в России? В Лондон Иван Павлович прибыл вечером того же дня. Снял очень дешевую комнатку недалеко от железнодорожной станции Виктория. Несмотря на ее невзрачный вид, хозяин взимал за сутки по десять шиллингов, что было значительно дороже, чем в Германии и Бельгии. Но дела инженера пошли здесь сразу же удачно. Через работников "Аркоса" - торгового общества, созданного в 1920 году советской торговой делегацией в Лондоне для развития торговли с Англией,- Иван Павлович быстро получил разрешение на посещение нужных заводов. На одном из них (фирмы "Темпель- Бороу") он впервые увидел прокатный цех, оснащенный по последнему слову техники. Это было куда лучше, чем у Гэри в США. "Завод был передельный, выплавка стали производилась в 14 мартеновских основных печах, расположенных в одну линию, по немецкому типу. Чугун давался в завалку исключительно в твердом виде, подача материалов производилась поточно. Скрапный двор был расположен тут же, за завалочной стороной мартеновского цеха. На завалочной площадке работали напольные вращающиеся завалочные машины.

Разливка стали производилась не в канавы, а на тележках, что облегчало работу. Поблизости от мартеновского цеха были расположены: колодцы, блюминг, непрерывный и заготовочный станы и далее целый ряд сортовых станов (обручных, проволочных и т.п.). Прокатный цех представлял собой единую стройную систему. Я почти весь день любовался работой этого прекрасного цеха". Любовался работой этого прекрасного цеха? В этой короткой фразе виден весь Бардин как инженер, как человек, влюбленный в свою нелегкую профессию! Нетрудно представить, какие сложные чувства волновали в те часы его как металлурга и как гражданина другой страны, где еще не было таких "прекрасных цехов". После осмотра завода русского инженера пригласили на обед, на котором присутствовали несколько довольно пожилых дам и мужчин. Обед, как говорят, проходил в дружественной атмосфере, с достаточно большими "возлияниями", в которых не отказывали себе и дамы. "Как правило,- записал себе в дневник Иван Павлович,- все английские дамы, в особенности пожилого возраста, неравнодушны к сода-виски и бренди". Трудно сказать, насколько было обосновано такое утверждение Ивана Павловича Бардина, Скорее всего оно явилось следствием его, как говорят, "недостаточной информированности". А впрочем? Ту же тему Иван Павлович поднимает днем позднее - при посещении заводов Маргейм: "Здесь меня принял очень пожилой, но еще крепкий старик - директор и главный владелец этих заводов. Главной его специальностью было строительство подъемных машин для шахт. Оригинальный прием знакомства, который практикуется у англичан и описан в воспоминаниях Алексея Николаевича Крылова, повторился со мной. Мистер Маргейм начал свое знакомство с того, что вытащил из письменного стола бутылку смирновской водки и предложил выпить вместе с ним по-английски, т.е. не закусывая. Как это ни было мне неприятно, пришлось выпить. После этого мы приступили к осмотру машиностроительного завода". Поскольку официальной целью поездки инженера Бардина в Англию считалась приемка насосов, заказанных фирме "Вартингтон", он побывал на заводе этой фирмы. Иван Павлович ожидал, что увидит очень крупное предприятие. В действительности это оказался небольшой завод, не представлявший ничего интересного. Заказанные насосы находились в стадии изготовления. Просьба заказчика познакомиться с работой аналогичных насосов в рудниках была удовлетворена. И тут Бардин снова увидел то, что следовало бы нам перенять. В своем отчете он отметил: "Надо сказать, устройство для откачки подвесного насоса было очень оригинально и хорошо продумано. Так как оно описано в литературе, то останавливаться на этом я не стану, но добавлю одну деталь. При большом притоке воды в ствол шахты опускали четыре или даже пять насосов. Нормально же работало два насоса. Для подъема и опускания насосов имелась лебедка с большим барабаном, приводимая в движение червяком от небольшой паровой машины. Сам насос был электрический. На мой вопрос - почему устроен такой несовершенный двигатель, последовал ответ, что это сделано сознательно, исходя из таких соображений: 1) червячная передача к барабану лебедки одновременно служила и самотормозом, в случае отсутствия пара на паровой машине, 2) паровая машина для лебедки вместо мотора гарантировала работу при всех обстоятельствах, так как электроэнергии в некоторых случаях могло и не быть, пар же в котлах всегда есть". Такая предусмотрительность имеет свой смысл; по возвращении домой подъемную лебедку на паровом приводе Бардин рекомендовал применить на наших заводах, но безуспешно. Много позднее он писал: "Весьма возможно, что в условиях централизованного снабжения электроэнергией такое устройство не является необходимым. Но во всяком случае электромотор может подвести скорее, а при большом потоке воды выход из строя важного насоса является делом серьезным. Поэтому я и сейчас придерживаюсь того мнения, что в подобных случаях нужно следовать примеру англичан". В первую неделю января 1924 года Иван Павлович Бардин отправился в родные края. Пора! Родина, как и двенадцать лет назад, звала к себе каким- то необъяснимым до конца чувством, от которого нельзя было отмахнуться. А почему так? Ведь сейчас это была совсем иная поездка. Он возвращался домой не опустошенным искателем, а уже признанным специалистом своего любимого дела, человеком, которого ждут на родной земле. Но если не считать того, что в голове не стучала мысль о своем банкротстве за рубежом, другое, гораздо более сильное чувство "необходимости Родины" было тем же, что и тогда, в 1911 году. В Москву И. П. Бардин приехал в день, который занесен в историю человечества: 21 января 1924 года. "?Бесконечная вереница людей с застывшей на лицах скорбью потянулась в Дом союзов, чтобы последний раз взглянуть на дорогого вождя. Тяжесть утраты сковала сердца всех, и людской поток в Дом союзов, несмотря на необыкновенно сильный мороз, был нескончаем. Народ жег костры, чтобы хоть немного обогреться, и все шел и шел к Ильичу. Вся страна была объята скорбью и горем. Люди плакали и не скрывали своих слез". ?Иван Павлович получил назначение на новое производство - главным инженером Макеевского металлургического завода. На плечи нового главного инженера легла основная тяжесть восстановительных работ. Нужно было пустить в ход все основные цехи, что и было осуществлено в короткие сроки. Но Макеевка по ряду причин не нравилась Ивану Павловичу. Среди них было и то, что называют "личными мотивами". Но, пожалуй, главное было в другом: хотелось нового, большего размаха в работе.

Ссылки: