Навашин Дмитрий Сергеевич (1889-1937)

В Париже ГПУ сводило старые счеты. Бывали сложные случаи, как, например, убийство в Булонском лесу бывшего советского сотрудника Навашина, невозвращенца.

ГПУ за работой на интернациональном фронте.
Телеграммы сообщают об убийстве в Париже русского журналиста Дмитрия Навашина, который слишком много знал о московском процессе. Это не первый акт энергичного содействия Сталину-Вышинскому со стороны ГПУ, — и не последний. 7 ноября агенты ГПУ похитили в Париже 85 килограммов моих архивов. 24 января они убили в Париже Навашина. Я опасаюсь, что в качестве следующей жертвы намечен мой сын Лев Седов, написавший «Красную книгу» о московском процессе и фигурирующий теперь в качестве «врага номер два» правящей советской клики. Я считаю нужным открыто предупредить об этом мировое общественное мнение.
    Л.Троцкий, Койоакан, 25 января 1937 г.

Дмитрий Сергеевич Навашин родился в 1889 году в Киеве, в семье директора Ботанического сада, будущего советского академика. Ближайшим другом его детства был знаменитый краевед Николай Анциферов. В 1909 году Валерий Брюсов оценил и опубликовал в журнале «Северные цветы» символистские стихи Навашина, Андрей Белый разглядел в них лишь «юную свежесть», а Николай Гумилев счел чепухой. Навашин еще до Первой мировой разбогател. В 1917 году он работал в Копенгагене вице-председателем Российского Красного Креста по делам военнопленных. В Париже Навашин с 1921 года возглавлял советские банки, много писал на экономические темы — включая фундаментальный труд «Кризис и экономическая Европа» (1932). Используя личные связи — а дружил он со всеми: от премьеров до вождя «Огненных крестов», монархиста-полковника де Ля Рокка — ускорил признание Францией СССР. Его влиятельность во многом объяснялась масонской тридцать третьей степенью. 14 января 1922 года Навашин был среди тех, кто возродил запрещенную еще Александром I «Достопочтенную ложу Астрея» под юрисдикцией Великой ложи Франции.

Он жил на широкую ногу: платил за особняк двадцать тысяч в год, держал двух секретарей, двух служанок, баловал жену Марию Щербатову — если верить газетам, генеральскую дочь, и одиннадцатилетнюю дочь Елену. В день убийства он собирался отобедать с министром экономики Спинассом, а вечером — прочитать первую из цикла лекций «Германия и Россия».

С 1930 года, покинув пост директора Североевропейского банка, он, если и не уверял некоторых друзей, что стал невозвращенцем, то слухам об этом не препятствовал. Другим друзьям он повторял, что его слово для Кремля — закон. Когда его убили, в догадках никто не терялся: кровавая рука НКВД. 

23 января в Москве открылся процесс «Параллельного антисоветского троцкистского центра»: среди подсудимых — знакомцы Навашина: ведущие хозяйственники Георгий Пятаков и Григорий Сокольников. А близкого его друга Семена Членова, юрисконсульта советского посольства, Сталин намеревался вывести на процесс, но передумал. «Тайм» уверял: «Способнейший банкир, экономист и финансист, когда-либо порожденный коммунизмом» готовил лекцию «Правда о московских процессах», а его «мадам встала в ряд русских вдов, которые говорят, что их мужья уничтожены секретной службой ОГПУ»: «Мой муж не был убит. Он был казнен».

Ссылки:
1. Реформы в ГПУ, покушения на Бажанова, 1930