Борьба за власть между Зиновьевым и Сталиным, 1925

Из Бажанова

1925 год был годом борьбы за власть между Зиновьевым и Сталиным. Тройка, на время восстановленная для завершения борьбы с Троцким, окончательно распалась в марте. В апреле на заседаниях Политбюро Зиновьев и Каменев энергично нападали на сталинскую "теорию построения социализма в одной стране". Тройка (Сталин, Зиновьев, Каменев) больше не собиралась. Сталин утверждал сам проект повестки Политбюро. В течение нескольких месяцев Политбюро работало как орган коллегиальный внешне как будто бы под руководством Зиновьева и Каменева. Такой внешний вид определялся в особенности тем, что Сталин, как всегда (по невежеству), мало принимал участия в обсуждении разных вопросов. Каменев же по-прежнему руководил всем хозяйством страны, а хозяйственные вопросы занимали всегда много места в работе Политбюро. Троцкий делал вид, что корректно принимает участие в текущей работе. И на Политбюро царил худой мир.

Не будучи вполне уверенным, что большинство членов ЦК последует за ним, Сталин не искал окончательного боя на Пленуме ЦК и ждал завершающего решения от ближайшего съезда, вел свою подспудную подготовительную работу и не только ничего не форсировал, но, наоборот, всячески оттягивал дату съезда. Летом, как всегда, было некоторое политическое затишье. Но осенью Троцкий опубликовал брошюру "К социализму или к капитализму?", возобновляя политическую борьбу против большинства ЦК, которое, в свою очередь, начинало делиться.

Стараясь удержать позицию политического лидера, Зиновьев сейчас же ответил брошюрой "Ленинизм", в которой проводил свою теорию философии равенства. В самом начале октября на Политбюро решался вопрос о дате съезда и кто будет делать на съезде политический отчет ЦК. Съезд было решено созвать на середину декабря, и по предложению Молотова большинство Политбюро голосовало за поручение политического отчета ЦК на съезде Сталину. Большинство на Политбюро было для Зиновьева и Каменева потеряно. Они немедленно подали заявление в Политбюро с требованием открытия дискуссии. На открывшемся сейчас же после этого пленуме ЦК выяснилось, что вся подготовительная работа Сталина принесла свои плоды - пленум подтвердил, что делать политический отчет на съезде поручается Сталину, и отказался открыть дискуссию, которую Зиновьев считал своим главным шансом. Пленум, кроме того, сделал вид, что главное значение придает сейчас "работе партии среди деревенской бедноты" и, чтобы открыть заблаговременно подготовку кампании против зиновьевско-каменевской группы, осудил и правый уклон, "кулацкий", и левый, "антисередняцкий". На базе этой резолюции партийный аппарат начал энергично грызть "новую оппозицию".

Конечно, как всегда перед съездом, ЦК должен был огласить тезисы к съезду и по ним должна была быть открыта дискуссия. Всю эту дискуссию Сталин и Молотов полностью смазали (Сталин побаивался политической дискуссии) и заменил ее простой "проработкой" резолюций октябрьского пленума, на основе которой и должны были произойти выборы на съезд. Только 15 декабря предсъездовский пленум ЦК утвердил тезисы к съезду, а 18 декабря открылся съезд.

Но, конечно, в декабре в организациях и на партийных конференциях шла полемика. Выборы делегатов на съезд, происшедшие в начале декабря на краевых и губернских партийных конференциях, предрешили и состав съезда, и поражение Зиновьева. Не имея возможности контролировать весь местный партийный аппарат (чем могли заниматься только Сталин и Молотов, сидя в ЦК), Зиновьев и Каменев рассчитывали на поддержку трех основных и ведущих организаций - двух столичных, московской и ленинградской, и самой важной из провинциальных - украинской. Посланный секретарем ЦК КПУ Каганович сделал все нужное, чтобы украинская организация была для Зиновьева и Каменева потеряна.

Наоборот, ленинградскую организацию Зиновьев продолжал держать в руках. Хотя Сталин добился снятия секретаря Ленинградского комитета Залуцкого , слишком рано и остро выступившего против Сталина и Молотова и их большинства, обвиняя их в "термидорианском перерождении", но Евдокимов , секретарь Северо-Западного Бюро ЦК, был правой рукой Зиновьева, и вел ленинградскую организацию за ним.

Но совершенно неожиданным и катастрофичным для Зиновьева и Каменева был переход на сторону Сталина главнейшей организации - Московской . В основе этого перехода лежала хитро и заблаговременно подготовленная Сталиным измена Угланова .

Я рассказал уже, как в конце 1923 года, когда разразилась правая оппозиция, Политбюро было недовольно секретарем Московского Комитета партии Зеленским . Летом 1924 года тройка, еще действуя в согласии, перевела его первым секретарем Среднеазиатского Бюро ЦК. Все члены тройки были согласны, что для Москвы он слишком слаб. Но кого посадить на Москву - важнейшую организацию партии? Каменев, как всегда мало заинтересованный в этих организационных вопросах, предоставил инициативу Зиновьеву. Сталин предпочел бы, чтобы на Московскую организацию был посажен Каганович, но Зиновьев, который был в это время номером первым и задавал тон, хотел, чтобы первым секретарем МК был его доверенный человек. Он предложил на этот пост Угланова .

Разговор об этом шел на тройке, где я присутствовал, как всегда, четвертым.

Угланов работал в 1922 году в Ленинграде у Зиновьева, был ему верным человеком, и когда встал вопрос о первом секретаре Нижегородского губкома, Зиновьев настоял на том, чтобы туда был выдвинут Угланов. Это было первое время тройки, Сталин не всегда еще поднимал голос и должен был на это назначение согласиться. Но вслед за тем Молотов занялся обработкой Угланова, и летом 1924 года я, как-то придя к Сталину и не застав его в кабинете, решил, что он находится в, следующем, промежуточном кабинете (совещательная комната между кабинетом Сталина и Молотова). Я открываю туда дверь и вхожу. Я вижу Сталина, Молотова и Угланова. Угланов, увидя меня, побледнел, и вид у него был крайне испуганный. Сталин его успокоил: "Это товарищ Бажанов, секретарь Политбюро - не бойся, от него нет секретов, он в курсе всех дел". Угланов с трудом успокоился.

Я сразу сообразил, в чем дело. Накануне, на заседании тройки, Зиновьев предложил посадить руководителем Московской организации Угланова. Сталин возражал: достаточно ли Угланов силен, чтобы руководить важнейшей столичной организацией? Зиновьев настаивал, Сталин делал вид, что он против, и согласился против воли и с большой неохотой. На самом же деле Угланов был подвергнут молотовской предварительной обработке, и сейчас заключался между Сталиным и Углановым тайный пакт против Зиновьева.

В соблюдение этого пакта Угланов почти полтора года вел двойную игру, заверяя Зиновьева и Каменева в своей преданности, а во второй половине 1925 года и в своей враждебности Сталину. На самом деле он подготовил и подобрал соответствующие кадры, и на Московской предсъездовской партийной конференции 5 декабря 1925 года вдруг со веем багажом и со всей партийной верхушкой Москвы перешел на сторону Сталина. Это был окончательный удар, и поражение Зиновьева было предрешено.

Ссылки: