В Киеве под немцами: Люди живут как моль, голод

Беклемишевы жили как моль - съедали вещи. Старый велосипед и один костюм пришлось отдать за помощь при перевозке вещей на квартиру в доме научников. Многое Глеб перевёз сам на ручной тележке (в том числе всё топливо), но рояль перевезти одному и внести по лестнице было невозможно.

Молодой Дашков предложил пойти за Днепр в село Вигуровщину. Там у него есть знакомый священник, есть где остановиться. Цель путешествия - выменять съестное. Вышли утром с рюкзаками за плечами. Среди руин Крещатика увидели опять огонь. Горела бывшая Городская дума. Это был не первый пожар от поджога. Поджигали оставленные агенты большевиков. Немцы разрешили этот вопрос по-своему. Они объявили, что в доме, который сгорит, будут расстреляны все взрослые мужчины.

Дашков и Глеб спустились к Днепру, переехали на лодке на Труханов остров, потом через [залив] Старик и двинулись пешком между отдельными проталинами и лужами. Следы войны виднелись всюду. Лежали какие то оперенные стрелы, сброшенные видимо с самолёта.

- А вот с этим осторожнее, это мины.

В воде лежали металлические коробки с белыми кнопками, как будто для звонка.

В Вигуровщине народ толпился в церкви. Батюшка ещё занят. Вошли в Церковь. Оба давно не были в церкви. Повеяло чем-то забытым, давним: возгласы дьякона, огонь свечей, косые лучи солнца, падающие через высокие окна.

Люди двинулись к выходу. Глеб не брит и худ. У дверей крестьянка протянула ему ломоть хлеба, приняла его видно за солдата из плена. Глеб поблагодарил и не взял хлеба. Выйдя из церкви, выругал себя: может быть он её этим обидел, а во вторых он ведь действительно голоден. Она протянула ему хлеб от чистого сердца, и он должен был его взять.

Священник радушно встретил горожан и накормил их. Он рассказал, что при большевиках, когда он устраивался на работу, его увольняли, как только узнавали, что он бывший священник. Тогда он скрыл своё прошлое и работал несколько лет театральным плотником. Только теперь он вернулся у службе Божией.

Путешествие Глеба и Дашкова было неудачным. Село было бедное, и ничего выменять не удавалось. Священник снабдил их мелкой картошкой. Взвалив рюкзаки на плечи, они отправились в обратный путь. Остановились ожидать перевоза на берегу Днепра. Вдруг глухой удар достиг их слуха. Они посмотрели на правый берег. Свод лаврского собора на их глазах упал в прах. Было ли это запоздавшее действие мины, заложенной большевиками при уходе, или новая диверсия, никто не мог сказать.*

Фото: Заминированный и взорванный Красной армией Успенский собор

В городе уже голодали , особенно погорельцы, у которых не было вещей для обмена. В лавках появился хлеб, но какой? Он выпекался из пшена, которое не жаловали немцы. Сверху он блестел, как будто бы был посыпан стеклом.

Доставка сельских продуктов крестьянами шла слабо по двум причинам: немцы вводили твёрдые цены, тогда всё с базара исчезало. Во вторых, украинские "полицаи", набранные немцами из подонков населения, отбирали у крестьян продукты при входе в город. Из села Зелёный Берег пришла к Беклемишевым Ксения , старшая дочь Александра Беклемишева , умершего за пять лет до войны. Ксения была доброй дочерью, заботившейся о своей матери, братьях и сёстрах. Она была каким-то средним продуктом, ни городским, ни деревенским. В деревне она казалась горожанкой, в городе крестьянкой, и говорила на каком-то среднем наречии.

Она рассказала, что двое её братьев, лейтенанты, попавшие в окружение, скрываются от немцев, а когда вернутся большевики, им придётся перед ними держать ответ.*

Окна квартиры выходили в чужой двор. Там жили евреи-ремесленники, оставленные немцами для обслуживания армии. Однажды Оля увидела как два эсэсовца заставляют проделывать евреев-ремесленников какие-то упражнения: прыгать через костёр, ползти на кирпичную стену, влезать в бочку с водой. Как потом сказал дворник, это делалось в наказание за то, что исчез кусок кожи. Когда немцы отлучились, ремесленники показали Оле знаками, что хотят есть. Она бросила через окно хлеб. Соседка сказала, что нужно быть очень осторожной, немцы за передачу заключённым тащат в тюрьму.

Вечером весь дом погружался в темноту. Немцы перерезали электрические провода у населения. Правда, часть дома освещена, там живут венгры, венгерская радиочасть. Глеб начал делать опыты. В квартире перерезана фаза, но есть нулевой провод. Нуль трёхфазной проводки не равен нулю земли.

Глеб взял 6-вольтную лампочку, соединил её с нулевым проводом и с землёй через батарею центрального отопления. Лампочка загорелась. Тогда Глеб включил в цепь трансформатор и обыкновенную 110-вольтную лампочку. Она тоже дала свет. Глеб был рад, как Эдиссон, когда его лампочка с угольной нитью продержалась 24 часа. Понятно, это достижение надо было скрывать. Когда о нём всё же узнала соседка Ирина Васильевна, она попросила устроить освещение и в её квартире. Глеб пережёг три маленьких [6-вольтных] лампочки раньше, чем убедился, что в квартире Ирины Васильевны по ошибке вместо фазы перерезали нулевой провод.

Теперь Глеб осветил всю квартиру, заземлив провод после прохода тока через параллельную группу лампочек. Он даже протянул провод к себе между проводами венгров и устроил контакт у себя за окном. Теперь он мог освещать и всю свою квартиру, заботясь только о плотном затемнении окон.

Среди живших в доме венгров был один офицер-негодяй. Он постоянно упражнялся в стрельбе из револьвера по собакам, котам и птицам. Однажды Оля слышала, как на дереве щебетала крылатая певунья. Вдруг выстрел, и птица замолкла. Её трупик лежал под деревом. Потом исчез Олин кот. Его труп нашли за домом только зимой. За собаками он охотился совершенно открыто. Оля видела венгра, как он бежал по улице, стреляя на ходу в соседскую собаку. Для породистого Джери венгр, видимо, делал исключение.

Однажды, когда Глеб и Оля шли по улице с Джери, к ним подошёл немецкий офицер, по-видимому в чинах, он сказал, что таких собак берёт немецкая армия, и сказал адрес, куда Джери следует отвести. Глеб не последовал его совету, хотя прокормить Джери было нелегко. Джери был большой ухажёр и удержать его дома не было никакой возможности. Людям ходить после шести часов вечера было запрещено, а собакам - можно. Однажды Джери ушёл в шесть со двора и не вернулся. Искать его Беклемишевы не могли. Трупа его вблизи на другой день не обнаружили. По- видимому, его забрали немцы, ценившие таких собак.

Ссылки: