Ликвидация НЭП'а (в Киеве)

Предположения, что НЭП приведёт к нормальной жизни, а может быть и к относительной личной свободе, не оправдались. Частник, строивший лодки, ещё выворачивался. Он организовал "трудовую артель", в которую вошли все члены его многочисленного семейства. Глеб встретил одного частника, еврея из Чернобыля.

- Как же вы теперь работаете? - спросил Глеб.

- Ничего, работаем под покрывательством артели. - Он хотел оказать - под покровительством.

Владелец небольшого чугунолитейного завода был ликвидирован в два приёма. Он изготовлял на заказ неплохие пародутьевые топки. Его обложили налогом, который он не был в состоянии уплатить. Фининспектор пришёл к нему на помощь советом:

- Неужели вы не можете продать какой-нибудь чугунный лом на недостающие четыреста рублей? Хуже будет, если я буду принуждён описать весь завод.

Владелец завода почесал затылок, наскрёб несколько тонн лома и продал его.

Через две недели фининспектор был уволен.

- Что это за приход - 400 рублей?

- Это я продал чугунный лом, чтобы уплатить налог.

- У вас завод, принимающий заказы. Вы не имеете лицензии на торговлю ломом. 3а незаконную торговлю на вас налагается штраф...

Завод был описан и конфискован.

Старик-электротехник, которому Глеб заказывал перемотку электромоторов, был разорен тоже в два приёма. Сначала на него наложили один налог. Когда он уплатил его, с него потребовали дополнительный. Старик ликвидировал свою кустарную мастерскую и пошёл работать на завод.

На Днепре появилось довольно много частных моторных лодок. Хозяева их, рабочие и инженеры, часто восстанавливали их собственным трудом из гнилых корпусов и ободранных моторов, покупали или изготавливали сами недостающие части.

Правительство приняло закон, по которому национализируются все моторные лодки с двигателями свыше 10 сил (это происходило через 10 лет после революции). Владелец моторной лодки был обязан сдать её в отремонтированном виде.

Фининспекторы рыскали по городу, стараясь обнаружить частные портняжные мастерские. Их владельцы работали рабочими в государственных мастерских, а вечером и ночью выполняли частные заказы. Если они не имели заказов, то шили пальто на продажу и продавали их в комиссионных магазинах через подставных лиц. Однажды, когда Оля с матерью были на даче, на её имя пришла повестка от фининспектора. Глеб решил идти к фининспектору в качестве представителя жены.

- Моя жена на даче. Может быть я могу ответить на ваши вопросы?

- Не продавала ли ваша жена каких-нибудь вещей через комиссионный магазин?

- Продавала. Продала один шкаф.

- Нет, шкаф нас не интересует. Не продавала ли она что-либо из носильных вещей?

- Она продала коверкотовое пальто.

- Это пальто было совершенно не поношенное?

- Нет, оно было мало поношенное.

- Почему она продала его?

- Ей не нравился его зеленоватый оттенок. Она решила его продать и заказать другое, коричневое.

- Гм. Где ваша жена думает его заказать?

- В Индпошиве, на Прорезной.

- А где было сшито это, проданное в комиссионном магазине?

- Я этого не помню. Оно было сшито восемь лет тому назад. Насколько я знаю, портной переехал в другое место и умер.

Тем не менее фининспектор потребовал, чтобы к нему явилась Оля. Оля предупреждённая Глебом, развивала тот же вариант. Портной не был выдан.

Ликвидация НЭП'а чувствительно ударила и по курортам. Частные автомобили в Севастополе исчезли. Появились открытые автобусы какой-то правительственной транспортной организации. Конечно, их не хватало. Когда Глеб с Олей ехали в Крым, курортный агент производил запись на места в автобусе ещё в вагоне поезда. "Курагент" был сразу окружён плотной толпой. Хотя Глебу и удалось получить два билета, но на задние места.

- Ничего не будет видно, - жаловалась Оля.

- Ну что же делать, не драться же из-за билетов, - отвечал Глеб.

В переднем ряду автобуса сидели разноцветные девицы (..."и голубые комсомолки, визжа купаются в Крыму"... писал про них Георгий Иванов тридцать лет спустя). Во втором ряду сидели совтуристы плотной комплекции. Один из них всё время пожирал помидоры. Автобус тронулся, качаясь на ухабах давно не ремонтированного шоссе. Прошло около часу. Пожиратель помидоров разомлел. Его укачивало всё больше, и вдруг помидоры неудержимо попросились наружу. Разноцветные девицы стали ещё более разноцветными, с преобладанием красного цвета. Девицы визжали и ругались.

- Цени преимущества задних мест, - сказал Глеб Оле.

Проехали Байдарские Ворота. Воронцовский парк в Алупке не изменился, но изменилось кое-что другое. Остановиться можно было или в гостинице "Россия", или в гостинице "Франция", которая позже стала филиалом "России". Можно было достать ещё и частную комнату, но какую? Грязную и с клопами. Обедать надо было ходить в помещение против музея (Воронцовский дворец). Обед был отвратительный и ждать его надо было около часа, стоя за спиной обедающих, пока освободится место.

- А помнишь, как было в позапрошлом году? - сказала Оля.

Глеб прекрасно помнил. В позапрошлом году был прекрасный частный пансион под Воронцовским парком. Комната с балконом. За стол садилось 14-15 человек. Пансион содержала интеллигентная дама. Иногда после обеда пили с ней шато-икем. Пансион улетел вместе с НЭП'ом...

Ссылки: