Аффидевит

Пришёл аффидевит на имя Беклемишевых, подписанный Е. Риверс . Из британской зоны в Америку пока никого не берут. Вывозят людей в Англию, но только до сорока лет, преимущественно с хорошими бицепсами. Надо всё- таки поехать - выяснить, что делать с аффидевитом. Ближайший американский консул в Гамбурге .

Отец Мануил снабжает Глеба письмом к одному из членов правления эмигрантской организации в Гамбурге. У Глеба есть и попутчик - сосед Весёлый. Поезд тянется по Германской равнине на север. Ганновер остался позади. Вот и гамбургский вокзал. В памяти Глеба он связан с анекдотом:

Приятели русского купца, Никиты Фомича, уговаривают его поехать за границу.

- Да чего я там не видал?

- Как чего? Поехали бы людей посмотреть и себя показать.

Уговорили. Поехал Никита Фомич. Через два месяца вернулся.

- Ну как? Где были? Что видели? - спрашивают приятели.

- Да везде был. В Риме был, в Лондоне, в Париже, в Берлине.

- Что же больше всего понравилось?

- Гамбург.

- Что же именно? Музеи?

- Нет, вокзал.

- Архитектуры особенной?

- Нет, пьют здорово.

- Кто же там пьёт?

- Я сам напился...

Вокзал на Глеба впечатления не произвёл, не пришлось в нём и пить.

Пошли по адресу в комитет. Он помещался в одном здании с управлением английского коменданта. В нижнем этаже была устроена выставка кустарных изделий. Один из членов организации дежурил на выставке. Так как посетителей было мало, то он мог много времени уделить Глебу.

Вещи, главным образом шкатулки, были исполнены в палехским стиле. Все они были довольно дороги, 300-400 марок.

Пока Глеб ходил по выставке, Весёлый успел познакомиться с каким-то бывалым человеком, имевшим сельди для продажи и интересовавшимся, нет ли у Весёлого золотых монет, которые он хотел бы продать. Он предложил Весёлому познакомить его с русским эмигрантом, у которого можно переночевать. Вскоре появился и этот эмигрант. Оба они - и русский эмигрант, и галичанин-спекулянт предложили Весёлому куда-то с ними пойти. Глебом они не интересовались. Весёлый перепугался и наотрез отказался идти.

- Пойди с ними, - сказал он, когда новые знакомые ушли, - а они тебя стукнут по голове, да затащат на советский пароход.

Глеб пошёл повидать члена комитета, которому было адресовано письмо отца Мануила. Это был один из молодых людей, довольно пшютовского типа* , шнырявших в вестибюле с очень деловым видом. Он сказал, что сейчас очень занят, и пригласил Глеба придти завтра в полдень. Глеб и Весёлый ушли с намерением больше сюда не возвращаться. Ночевать решили на вокзале, где в бывшем бомбоубежище были жёсткие диваны.

Глеб успел ещё осмотреть постоянную выставку картин Беклина. Многие из них были знакомы ему по репродукциям.

Фото: Арнольд Бёклин. Автопортрет 1873 г.

(Музей искусств, Гамбург)

Часть Гамбурга, по которой лежала их дорога к вокзалу, сохранилась сравнительно хорошо. Бомбардировками был разбит порт и прилегающая часть города. Под большим деревом две старухи-немки что-то вязали, сидя на скамье. Вся их одежда состояла из одних заплат... Одни немцы бросили немецкий народ в авантюру, другие за них расплачивались... Впрочем это было всегда и везде.

Проснулись рано. От жёстких диванов болели бока. Весёлый уехал с ранним поездом. Глеб отправился в консульство. Ему дали номерок, и с ним он поднялся по лестнице в зал. Консула он не увидел. В порядке очереди он попал к американке-брюнетке, с миндалевидными глазами и красными ногтями. Это напомнило ему кабардинок в ауле около Нальчика. У них тоже были крашеные ногти, но они красили их охрой.

Брюнетка скучала, и вид Беклемишева её нисколько не развеселил. Она отвечала ему по-немецки на вопросы, заданные по-немецки.

- Что делать с аффидевитом?

- Спрятать его и ждать.

- Как долго ждать?

- Этого пока никто не знает.

Глеб пропустил уже все удобные поезда и поэтому, приехав в Ганновер вечером, должен был ждать до утра поезда на Гослар. Побродил по Ганноверу. Некоторые улицы были разбиты основательно. Проезжая часть улицы лежала между горами битого кирпича и напоминала ему вид Крещатика в 1941 году.

Когда стемнело Глеб вернулся на вокзал и спустился в бывшее бомбоубежище. Диванов здесь не было. Несколько имевшихся скамеек были заняты. Днём здесь шёл ремонт, и пол был забрызган известью. Публика расположилась на полу, на постеленных газетах. Глеб тоже постелил газету и сел на неё, прислонившись спиной к колонне. Два шуцмана в великолепных касках следили за порядком. Один молодой немец спал, раскинувшись на газете. Костюм его был не совсем в порядке. Полицейский разбудил его и сказал ему привести себя в порядок.

Вскоре Глеб заснул. Проснулся он среди ночи от пения. Пели, по крайней мере, 50-60 немцев. Один из немцев дирижировал бутылкой, временами отпивая из неё. Пели они "Стеньку Разина", но с немецкими словами. Полисмены расхаживали, не обращая на поющих внимания. Дирижёр явно разыгрывал из себя пьяного. Он пел, махал бутылкой и между куплетами орал: "Дойчлянд юбер аллес! [(Германия - превыше всего!)]".

Утром Глеб влез в вагон немецкой железной дороги. Вагон казался игрушечным и имел много боковых дверей. В лесной лагерь Глеб приехал, как в насиженное гнездо. Оля ждала его с обедом.

- Ну, какие новости?

- Собственно никаких. Аффидевит надо спрятать и ждать. Пока что в Америку берут только из американской зоны.

На следующей неделе Глеб съездил в Бад Гарцбург . Он поставлял туда выжженные тарелки. Год назад, возвращаясь из Геттингена, он попал при пересадке не в тот поезд и должен был провести ночь на вокзале в каком- то городке. После этого он дважды спрашивал, куда идёт поезд. Так и теперь, на обратном пути, войдя в поезд, он осведомился - идёт ли поезд в Гослар.

С Глебом ехал украинский художник Поляница . Слово Гослар Глеб произнёс так, как если бы первой буквой было "Х".

- А вы не говорите по-русски? ? спросила его одна дама, сидевшая в купе.

- Говорю.

- Ну, как вы сказали "Хослар", я так сразу и подумала: наверно это наши хохлы едут.

Эта русская дама жила в Германии уже 26 лет, была замужем за немцем. Сын её был в германской армии. Сама она жила теперь в советской зоне и узнала, что сын раненый лежит в госпитале в британской зоне. Перешла нелегально границу, чтобы навестить сына.

- Видите, ноги мокрые, пришлось вброд переходить ручей.

Ссылки: