Смертельная вражда уголовников - "сук" и "честных" воров, 1947 г

Однажды мне пришлось исполнять не совсем обычные обязанности. Я расскажу об этом, поскольку ситуация была неординарной. В 1947 году на территории ОЛПа была огорожена колючей проволокой "малая" зона, где должны были построить БУР . Отдаленность Воркуты от густонаселенных районов Союза, отсутствие постоянной и надежной связи (одна-единственная железнодорожная колея) были использованы руководством ГУЛАГа для сосредоточения в этих местах наименее поддающихся перевоспитанию рецидивистов. Но самые опытные и изворотливые из них еще на этапах пытались всеми правдами-неправдами "тормознуться" на пересылках, чтобы избежать суровых условий Заполярья. Собрали сюда весь "цвет". Воркутинские уголовники-старожилы, оказавшиеся там в годы освоения, не могли смириться с тяжелыми условиями и, поправ законы "честных" воров, стали работать в лагерях нарядчиками, комендантами, бригадирами, на таких местах, где можно было "кантоваться" и получать повышенные "пайку" и "котел". И несмотря на то, что они по-прежнему придерживались воровских законов, вроде: "мы работы не боимся, на работу - хрен пойдем!", - прибывающие с воли "честные" воры считали их отступниками ("суками"). В годы моего пребывания в Воркуте антагонизм между этими непримиримыми сторонами достиг апогея. Каждый день в разных концах Воркутлага случалась резня. В итоге и с той, и с другой стороны были потери. Верх одерживали те, кто был сильнее на данный момент. Неумолимый закон воров требовал обязательного исполнения смертного приговора. К примеру, "известковый штрафняк" считался вотчиной "сук", и "честные" воры, случайно попавшие туда, не заходя в жилую зону, просили начальника отправить их в БУР. Если же кто-то из них оказывался в общей жилой зоне, там их ожидала "сучья разборка". Суть ее сводилась к тому, что "честный" вор, прежде чем стать "сукой" должен был зарезать кого-то из своих урок. Только после этого он сможет стать равным среди них и исповедывать в дальнейшем "сучью веру". В лагерях же, где верх одерживали блатные, ненавистную "сучью породу" приговаривали к единственной мере наказания - смерти. В том 1947 году в громадном каменном БУРе лагпункта Цементного, своеобразной лагерной тюрьме в "малой" зоне, с решетками, тяжелыми дверями с засовами и парашей в камере, решением каких-то начальников были собраны в одно общее помещение человек сорок из этих двух непримиримых группировок. Начальство решило силой оружия заставить и блатных, и "сук" работать на строительстве дороги в Халмеръю. Контингент, отобранный в БУР, был настолько непредсказуем в своих действиях, что общие лагерные условия для этой категории зэков должны были быть ужесточены особым режимом, как в жилой зоне, так и на работе. На руки и ноги им одевали кандалы, а на работу и обратно в зону их сопровождал специальный конвой автоматчиков. Мне пришлось выписывать вещдовольствие этим монстрам. Обстановка в камере была такова, что каждую минуту могло свершиться преступление, и поэтому обе стороны дежурили денно и нощно, не смыкая глаз, чтобы предупредить нападение. У них не было никаких предметов для свершения насилия, но меры безопасности и предостережения были совсем не лишними, так как звериный инстинкт мог лишить жизни любого из них - они могли загрызть, задушить, задавить руками, зубами, массой. Я приносил с собой нужные для оформления документы, а Ковтун вещдовольствие. Надзиратели подводили в одиночку заключенных. Сверяли имеющееся наличие с личной карточкой, списывая то, что подлежит актировке, выдавали новое. Мне хорошо запомнились эти "звери", потерявшие все человеческое, их бригады, навсегда оставившие в тундре большую часть своих сторонников-единоверцев. Каждый вечер приходили в зону известия об убийствах на трассе. Там совершать акты возмездия было проще, чем в БУРе, так как уходя на работу в кандалах, они получали опасный, тяжелый инструмент - ломы, кирки, лопаты. Конца истории бригад я не застал. По наряду Воркутлага я был переведен на ОЛП строительства кирпичного завода *2 . Наступающий 1948 год я впервые встречал в лагере, в условиях, доступных не каждому зэку. В ковтуновской кабинке нас было четверо. На столе, кроме каши, хлеба и оладьев, была большая банка китовых консервов. Когда я впервые увидел и попробовал это мясо, мне показалось, что меня разыгрывают и выдают говядину за кита. Однако этикетка на банке рассеяла сомнения, к тому же волокнистое китовое мясо с темно-коричнево- красным цветом действительно отличалось от говяжьего. Консервы принес каптер, он же прихватил напарника, и наша компания отметила приход Нового года, пожелав дожить каждому до лучших времен. Невольно в голову лезли бодрые мысли. Мне повезло на цементном. Я миновал "общие", работаю на вещевом складе, получил массу привилегий. Об этом можно лишь мечтать!

Ссылки: