Повара и урки в лагере

Представители придурочной элиты пользовались особым положением и в столовую сами не ходили. Они посылали за едой "шестерок". По посуде, в которую "шестерки" получали еду, можно было судить о занимаемом "придурком" положении. Двух-трех ярусные судки, изготовленные зэками в мастерских, имели совершенно иное содержание и вкус пищи, и если хозяин судка был недоволен принесенной едой, дневальный отправлялся обратно с предупреждением: "если он забыл меня - напоминать не буду". Закон "джунглей" не требовал принудительных мер, сопротивляться было бесполезно - сильный убирал с дороги слабых. И хотя начальник-зэк оставался по существу начальником без прав, его влияние на подчиненных было непререкаемым. Повар, обслуживающий таких начальников, знал и соблюдал заповеди и мог тоже рассчитывать на их покровительство и сытую жизнь. Кормились таким образом еще и портные, сапожники, парикмахеры, банщики, разного рода лагерная обслуга, к которым обращались повара за пошивом "москвичек", сапог или бурок. Для поваров, хлеборезов, счетоводов, складчиков разные услуги в бане, прачечной, парикмахерской, санчасти, в конторе были вполне доступны, не за деньги, которых не было в обращении, а за пайку хлеба, черпак баланды, какой-либо крупы, тюльки, хамсы, мойвы. Советская формула "хочешь жить - умей вертеться" особенно подходила к зэкам лагерного пищеблока. Повара, кроме влиятельных "придурков", должны были кормить и уголовников - и сук, и воров в законе, которые, в случае отказа, могли не только совершить насилие, но и лишить жизни. Повар - фигура заметная. Работа у плиты, даже при небольшом выборе продуктов, которые получали заключенные, позволяла готовить себе все самое лучшее и выглядеть не хуже, чем племенные экспонаты на выставке достижений народного хозяйства. По-разному складывались их отношения с лагерниками. Сук и воров они побаивались - никто не хотел получить перо в бок. Заискивающе относились и к "покровителям". Клиентов средней категории, а таких было много, могли и не замечать, подымая, так сказать, свой собственный авторитет, а зэков-работяг и вовсе считали человеческими отбросами, которых, если не в духе, можно и черпаком по голове ударить. Еще в Бутырках рассказывали о случае, который произошел в одном из лагерей (это было похоже на анекдот, но подобные факты бывали, как оказалось, в разных лагерях, да и я сам был свидетелем подобного в Воркуте). Для видимости в супе мяса, кусок привязали к черпаку, а потом вместе с баландой выливали в котелок. "Счастливый" обладатель куска, долго разыскивая его, не мог сообразить, куда же он исчез. Это было похоже на библейскую притчу, когда одним куском мяса повар мог накормить несколько сот зэков. Но не всегда все сходило с рук любителям общей "кормушки" и бездонного котла. Случай, о котором я хочу рассказать, произошел зимой 1947 года, несколько месяцев спустя после моего приезда на ОЛП. На цементный прибыл небольшой этап, в несколько человек. Вместе с ними появилась и молва об одном из этапников. Это был совсем молодой "вор в законе", ничем особенным не выделявшийся от остальных. Звали Юркой, по фамилии Комаров , родом из Москвы. Невзрачный, худенький, ниже среднего роста юнец тянул за собой хвост "дерзкого" убийцы. Убегая после кражи от преследователей, он спрятался в одном из пустовавших московских подвалов и, когда два "мусора" настигли его и предложили сдаться, он застрелил их. По статье 59.3 (за бандитизм) получил 25 лет срока. Пока ехал в "Столыпине" в Воркуту, набрал у "мужиков" ворох шмоток. Реализовать их в дороге, проиграть в карты не удалось, решил договориться с поваром на ОЛПе, чтобы тот "подогрел". В то время на кухне работал довольно молодой и крепкого сложения, отъевшийся на дармовых харчах повар. Я перебрал в памяти все имена, которые бы подошли к нему, но все мои попытки оказались тщетны - его имя и фамилия исчезли, но белобрысая, остриженная голова и небольшие заплывшие жиром глаза встают в памяти и сейчас, как будто мы виделись с ним вчера. Кто-то из блатных (они держали "верх" на цементном) привел Юрку после раздачи на кухню и познакомил с поваром. Ударили по рукам - Юрка отдает шмотки, повар - жратву. По всей вероятности в договоре тогда были и другие подробности, но они остались между договаривающимися сторонами. Хорошо запомнилось главное - повар обманул Юрку: забрал ворованное, а с кормежкой решил повременить, и, убедившись в безнаказанности за обман, не поверив в "дерзость" юнца, послал его подальше.

- Ну, хорошо, падло! - отреагировал Юрка. Несколько дней готовился акт возмездия. Повар успел уже забыть невзрачного бандита и брошенную им фразу, она выглядела малоубедительной и не вызывала опасений и страха. Как-то утром, после ночного дежурства, он вернулся в барак АТП, где проживали административно-технические работники и где ему, повару, наиболее "авторитетной" фигуре в лагере, тоже было отведено место на нижней более удобной части вагонки. Она находилась за стеной у сушилки и была невидимой со стороны входной двери в барак. Повар, как обычно, разделся до белья и лег в постель, накрывшись одеялом. Барак был пуст - все ушли на работу. В сушилке оставался лишь дневальный, занятый уборкой и утренним туалетом. Юрка, видимо, не раз бывал здесь, когда было людно. Он хорошо знал, где отдыхает после смены "обидчик". Нетрудно было незамеченным проскользнуть мимо дневального. Все развивалось по заранее обдуманному плану. Длинный по щиколотки бушлат позволял незаметно пронести с собой какое угодно оружие мести. Юрка выбрал наиболее доступное и надежное. Его не пришлось долго разыскивать - в зоне строились бараки, и подобрать незаметно топор было нетрудно. Барак АТП находился недалеко - все остальное свершилось быстро и четко. Он прошмыгнул в барак к первой вагонке за сушилкой и увидел свою жертву. Повар спал на боку, вытащив руку из-под одеяла и закрыв ею лицо. Удар был сильный и точный. Голова треснула, как арбуз, обдав все вокруг обильно брызнувшей кровью. Повар инстинктивно взмахнул рукой, как бы закрываясь от следующего удара. И удар этот был нанесен уже по руке. Несколько пальцев были отрублены, как сучки, и топор вонзился глубоко в череп, заливая кровью наволочку и одеяло. Возмездие свершилось без борьбы и крика: он был убит наповал, а Юрка, забрав топор, направился к лагерному "куму" доложить о случившемся.

- Там, в бараке, я убил человека! Заберите труп. А у барака все было запружено любопытной толпой, передающей подробности случившегося. Я тоже не удержался и, попав к месту происшествия, был потрясен ярким цветом крови, только что оставившей человеческое тело, забрызгавшей обильно труп, постель и недавно вымытые деревянные полы. Трагичный финал этот - маленький эпизод в бесконечно повторяющихся лагерных происшествиях, где жизнь человеческая потеряла обычный смысл и ценность, где принцип "умри ты сегодня, а я - завтра" стал лозунгом людей, заброшенных сюда злой волей руководителей государства, провозгласивших и утверждающих Новый Мир. Как будто все это кем-то было хорошо продумано и воплощалось в жизнь для уничтожения людей и регулирования поголовья ГУЛАГа. Получалось, что не система истребляет этих людей, что делают это они сами, зэки, так пусть и несут ответственность за злодеяния, за антагонизм, за террор и за убийства. А система, таким образом, пыталась свалить вину "с больной головы на здоровую" и уйти от наказания.

Ссылки: