Астахов П.П. предвидел крах "неумной" советской экономики

Недостаток производственного опыта и экономических знаний не позволяли мне судить об экономике как таковой и делать предположения о путях ее развития. Но каждый уходящий год накапливал эти знания и расширял представления. Участие в работе, личные наблюдения, а также информация о текущих переменах в экономике как бы "приближали" ее, делали более доступной. Наступил такой момент, когда по вопросу, а что же такое советская экономика и в чем ее суть, я имел уже и собственное мнение. Я начал понимать, что советская экономика сложилась в противовес мировой для доказательства своего несомненного превосходства. В нее была заложена социальная и политическая основа рабоче-крестьянского строя. Ни разум, ни выгода, а, как и всюду, политика! И на первых порах, после революционного подъема масс, она имела успех и желаемые результаты. Эйфория зажигательных лозунгов, призывов, починов, самоотверженного труда, субботников и других массовых изъявлений овладела умами простых, малограмотных людей, откликнувшихся на призыв политического руководства строить новое, светлое здание социальной справедливости - мирового коммунизма. Политика не расходилась с делом - государство осуществляло возведение грандиозных строек, сумело за короткий исторический срок создать свою собственную тяжелую индустрию - основу экономики. Это была пора массового трудового энтузиазма, разбуженного новой эпохой. И в то время мало кто задумывался об уровне жизни самого народа, простых граждан - все заботы были связаны с ростом и мощью государства. Когда началось строительство нового советского Дома, понадобились средства, их не хватало, казна была пуста, и если бы средства для этого поступали бы в обычном порядке, строительство могло затянуться на многие десятки, а может, и сотню-две лет. Такой подход не устраивал политическое руководство - нужны были другие подходы и методы. Где же найти эти средства, чтобы сократить сроки строительства? Можно было пойти по пути экспроприации "бывших", что собственно и делали новые власти на первых порах. Но на этом больших дивидендов не заработаешь. Займы, налоги, пошлины и другие статьи дохода тоже не сделают погоды. Нужно было придумать и вовлечь в процесс выколачивания средств такой рычаг, который бы не оставил в стороне ни одного работающего человека. Заработная плата должна была быть пересчитана своими экономистами таким образом, чтобы львиная часть ее поступала бы в казну, а только малая толика в карман тех, кто ее заработал. И не опираться в этом вопросе на мировой опыт. Тогда ручеек доходов превратится в полноводную реку и позволит сократить сроки строительства. Зарплата оказалась основным капиталом для пустой задыхающейся казны. Ее и решило экспроприировать политическое руководство. Это мои догадки, моя точка зрения. Исходит она из логического посыла: "Построить дом, не имея средств, можно только с помощью грабежа и строжайшей экономии". Государство, воспользовавшись своим монопольным правом и мудрой пословицей - "с миру по нитке - голому штаны", - успешно превратило эту идею в жизнь. Оно получило признание в мире; с его индустриальным и военным могуществом пришлось считаться, а принцип "все средства хороши для достижения цели" оправдывался конечным результатом. Экономика, работавшая на этом принципе в годы войны, тоже совершила казалось бы невозможное - героический труд людей на эвакуированных предприятиях склонил чашу весов в пользу СССР. Принял и согласился ли с этой идеей народ? Серая, малограмотная масса принимала всё на Веру, не умея разобраться в хитросплетениях экономических расчетов - верила своему родному, рабоче-крестьянскому правительству и политическому руководству. Но Время доказало справедливость и другого вывода в том, что подобные экономические экзерсисы имеют и отрицательные результаты. Когда грабеж становится невыносимым, а аппетиты грабителей все больше, рабочий механизм останавливается и прекращается поступление средств. Вступает в силу закон "палки о двух концах". И теперь заниматься призывами, лозунгами, убеждениями и пропагандой бесполезно. Наладить работу старого, казалось, испытанного механизма не удается. Война оказалась главным катализатором пробуждающегося сознания людей. Миллионы вместе с войной прошли по Европе и, открыв, наконец, "занавес", увидели жизнь европейцев собственными глазами. Тогда заработала Правда, и наступил момент истины. Вместе с прозрением происходила ломка прежних представлений и отношения к труду. В сознание попала "отрава с буржуазной начинкой", от которой так долго и старательно "оберегало" граждан политическое руководство. Начинались новые процессы в экономике. Социалистический принцип "от каждого по способностям, каждому по труду" давно изжил себя. Неумная, по сути своей, советская экономика, о которой "последний из могикан" сказал "мудрые" слова, что она "должна быть экономной", давно исповедовала "уравниловку" - она не могла положительно влиять на производительность, а кривые "роста" изменили своим "привычкам", стали вызывать тревогу экономистов. Даже пресловутый вал уже не удовлетворял. Я упомянул слово "неумная" экономика и хочу объяснить это. Ее главенствующее положение было и оставалось ясным для всех в мире. В Советском Союзе ее решили переподчинить политическим функциям и амбициям. Государство рабочих и крестьян собиралось доказывать приоритет и преимущества своего строя - экономические выгоды переместились на вторые позиции. Страну охватила графикомания успехов народного хозяйства. Средства массовой информации, пропаганды и наглядной агитации вбивали в сознание граждан цифры о достижениях. Лозунг "Догоним - перегоним?", очень популярный в тридцатые годы, меняя иногда форму, сохранял суть, призывая к повышению производительности труда, эффективности производства и дальнейшему расцвету экономики. Кривые должны были тоже отражать только подъем - социалистическое хозяйство этим и отличалось от мирового, что оно не было подвержено спадам и кризисам. Все рычаги находились в руках государства, оно все рассчитывало, все регулировало, все планировало и поэтому ошибаться не могло. Но жизнь после середины шестидесятых стала уходить в сторону от планов, и в наметившийся дефицит прибавлялись все новые названия промышленной и сельскохозяйственной продукции. Особой гордостью нового строя было одно из главных его завоеваний - ликвидация эксплуатации человека человеком. Трубадуры и апологеты говорили и писали об этом взахлеб и забывали о расцветающей буйным цветом государственной эксплуатации, о рабском труде заключенных в колониях и лагерях. Начинавшийся спад производства пришелся, по моим наблюдениям, на середину шестидесятых годов. Тогда появились перебои в снабжении и ассортименте. В начале семидесятых только наиболее крупные города РСФСР, Украины, Белоруссии, Прибалтики обеспечивали своей продукцией собственное население и приезжих - "коробейников". В середине семидесятых экономика Советского Союза стала испытывать уже заметные трудности, и производство всей страны работало в основном на Москву. Миллионы граждан со всех концов Союза ехали за покупками элементарных товаров в столицу, превратив ее в своеобразный центр спекулятивной торговли. Московские чины, производственные руководители, деятели разных рангов тоже "решали" экономические вопросы многочисленных ходатаев со всего Союза, и за свое участие, принимали "дары" по принципу - чем выше ранг, тем выше плата. Такое "деловое" содружество стало нормой в деятельности хозяйственников в те годы. В социалистическом обществе появились свои миллионеры, вкладывающие средства в недвижимость и производство, на счета в зарубежные банки. Заявила о себе коррумпированная власть, мафиозные структуры. Я чувствовал приближение спада и наблюдал за опустошающимися полками магазинов. В середине семидесятых я назвал сроки окончательного экономического краха, по моим предположениям, он должен был произойти в середине восьмидесятых. Поэтому развал не был для меня неожиданностью. Перестройка Горбачева была логическим началом конца всего советского "благополучия". Чуть позже Евтушенко написал такие строки:

"Когда страна пошла, почти с откоса,

Зубами мы вцепились ей в колеса.

И поняли, ее затормозя, -

Так дальше жить нельзя!" Но затормозить сползание было уже невозможно - процесс стал необратимым. Приносящий результаты трудовой энтузиазм народа, в самом начале пути, уступил место апатии и безразличию. Наиболее трезвые политики поняли - механизм более не работает, требуется его замена. Так виделись мне происходящие процессы "неумной" экономики, и я понимал, что только богатства страны держали ее на плаву все это время. Далее продолжаться такое положение и впрямь не могло.

Ссылки: