Фомичев едет проверить "раненого" Павловского (завербованного ОГПУ)

По приглашению ЛД Фомичев охотно приехал и принял участие в двух инсценированных Артузовым совещаниях руководства организации, на которых присутствовал и Павловский. Готовя полковника к встрече с гостем, Артузов и не пытался пробудить в душе собеседника какие-либо человеческие чувства. Артур Христианович просто предупреждал Павловского, что квартира надежно охраняется и что малейшая попытка при встрече с Фомичевым нарушить установленные для полковника правила игры кончится для него плохо. Этот язык Павловский понимал прекрасно.

Полковник успешно сыграл отведенную ему роль. Он нахваливал Фомичеву "Либеральных демократов" за то, что они наконец переходят к энергичным действиям, просил Ивана Терентьевича передать Савинкову его просьбу - разрешить остаться в России, чтобы помочь своим опытом и личным участием в намеченных серьезных диверсиях и террористических актах. Однако Артузов понимал, что все по-прежнему висит на волоске. В конце концов Савинков может заупрямиться всерьез и категорически приказать Павловскому вернуться в Париж. Это надо было предупредить. И Артузов придумал новую комбинацию, одобренную руководством. 10 июня Фомичеву показали тревожную телеграмму: в Ростове при попытке ограбить почтовый вагон (а он знал, что ЛД нуждалась в деньгах) ранен Павловский . В сопровождении сотрудника КРО Фомичев срочно выехал в Россию.

Павловского, однако, он в городе не застал: местные "активисты" сообщили ему, что Сергея Эдуардовича уже отправили на излечение в Москву, поскольку здесь, на месте нападения, ему оставаться было крайне опасно. Коль скоро Фомичев уже оказался в этих краях, местные деятели ЛД предложили ему поближе познакомиться с их организацией в предгорье Кавказа. В Минеральных Водах Фомичев увидел человека с обусловленным предметным паролем - тот держал в руках чертежную линейку-рейсшину.

Связной провел Ивана Терентьевича к руководителю местной организации ЛД. Это был высокий, еще молодой красивый мужчина. Представился он Борисюком . На самом деле это был уже знакомый читателю Игнатий Сосновский . Чтобы успокоить озабоченного случившимся Фомичева, Сосновский предложил ему встретиться с главарем местных националистических банд, "князем" Султан-Гиреем . Султан-Гирей якобы был тесно связан с ЛД. Такая банда, действительно, еще совсем недавно существовала на Северном Кавказе, наводила ужас на местных жителей, но к описываемому моменту была уже разгромлена. Встреча с "кавказскими партизанами" (добираться до них пришлось несколько долгих часов верхом, что для Фомичева обернулось настоящим мучением) была обставлена так эффектно, что совершенно ошеломила Фомичева: он увидел на сей раз не московских "квартирных" заговорщиков, а настоящий отряд на все готовых и до зубов вооруженных джигитов! Особенно яркое впечатление произвел на него сам Султан-Гирей, роль которого с блеском сыграл контрразведчик Ибрагим Абиссалов , в мировую войну боевой офицер знаменитой Дикой дивизии , обладавший устрашающей горской внешностью. Адъютант "князя" подробно рассказал Фомичеву, что произошло: оказывается, несколько боевиков отряда, который Павловский знал по восемнадцатому году, приняли участие в нападении на поезд по приказу своего старого командира. Поезд они остановили, но при попытке ограбить почтовый вагон, в котором - они точно знали - находились и мешки с деньгами, нарвались на неожиданно яростное вооруженное сопротивление поездной бригады и охраны почты. Павловский был ранен. Ему еще повезло, что нападавшие сумели вынести его с места схватки, при этом один партизан был убит. В Москве на конспиративной квартире Фомичева ожидал "раненый и прикованный к постели" Павловский. Слабым голосом он рассказал, как хорошо поначалу проходила операция, они уже ворвались в вагон, но тут один из охранников, которого приняли за убитого, успел с близкого расстояния выстрелить в него из нагана. Павловский был хорошо подготовлен - в качестве консультанта к нему пригласили квалифицированного военврача. Потому его рассказ о перенесенной хирургической операции по извлечению пули и последующем лечении был с медицинской точки зрения безупречен. Подобным "мелочам" в оперативной работе Артузов придавал огромное значение, справедливо утверждая, что плохие студенты всегда срезаются не на основных, названных в билетах, а на пустяковых дополнительных вопросах экзаменатора.

Для подкрепления устного рассказа Фомичева решено было послать в Париж и Федорова . Они повезли письмо Павловского, в котором тот детально сообщал обо всем случившемся и предлагал Савинкову немедленно приехать в Россию, чтобы взять руководство организацией в решающий момент ее перехода к активным действиям на всей территории Советов. Последняя фраза была сочинена Артузовым с тонким проникновением в психологию Савинкова. В ней был скрытый намек, что отказ приехать в СССР накануне больших событий будет воспринят как проявление трусости. А для Савинкова это было равносильно политической смерти. Прочитав письмо Павловского, Савинков задал лишь один вопрос, коим поразил Федорова: - Сергей Эдуардович писал его сидя или лежа? - Лежа, разумеется,- ответил Федоров, мгновенно вычислив ловушку и оценив исключительную проницательность Савинкова. Конечно же, когда человек пишет лежа, у него несколько изменяется почерк. Наблюдательный человек это непременно заметит. В душе Федоров вознес хвалу Артузову, предусмотревшему и эту "мелочь". Действительно, морщась от "боли", Павловский писал письмо лежа. Причем в присутствии сидевшего рядом с ним Фомичева. Каждый раз, заслушав устный отчет Федорова о поездке, Артузов любил порасспрашивать Андрея Павловича о Париже. По ходу поездки тому часто приходилось бывать в православном соборе Святого Александра Невского на улице Дарю. Напротив, наискосок, на углу с улицей Петра Великого располагался небольшой уютный ресторанчик "Петроград" (он существует по сей день). Здесь собиралась, естественно, русская публика, бывали такие звезды, как Петр Лещенко, Юрий Морфесси, Надежда Плевицкая, Иза Кремер, Александр Вертинский. Однажды Федоров застал здесь известного еще с дореволюционных времен поэта Дон Аминадо. Тот читал свои новые стихи. Запомнились строки:

Живем, бредем и медленно стареем.

Плетемся переулками Пасси.

И скоро совершенно обалдеем

От способов спасения Руси! Стихи понравились Артузову - прежде всего своей угаданной точностью. Он хорошо знал, что район Пасси - место обитания тысяч эмигрантов из России. Это следовало учесть - его люди легко могли натолкнуться здесь (как и на службах в соборе в дни больших церковных праздников) случайно на старых знакомых.

Ссылки: