Артузова обвиняют в том, что он проворонил предательство Сосновского и

Илинича Арест этих двух человек не мог не взволновать Артузова особо. Весьма возможно, по мнению автора, что он сказался на судьбе самого Артура Христиановича. Кто же эти двое? (Позднее это число возросло, и значительно.) Комиссар госбезопасности третьего ранга Игнатий Сосновский (Добржинский) , первый заместитель начальника УНКВД Саратовского края . "Крестник" Артузова. На февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) Ежов скажет о Сосновском: "Инициатива отстранения его от работы в Наркомвнуделе принадлежит товарищу Сталину. После этого его стали понемножку отстранять от работы и, наконец, сейчас мы его арестовали". Второй арестованный - многолетний, особо ценный (в том числе в буквальном смысле слова) агент Иностранного отдела при Артузове Виктор Илинич. Похоже, что, даже унизительно понизив Артузова по его возвращении в НКВД, Ежов, однако, еще не собирался расправиться с ним всерьез. Нового наркома тогда интересовали (в смысле ареста) в первую очередь "люди Ягоды", а вчерашний заместитель начальника Разведупра, ушедший с Лубянки почти три года назад, к таковым явно не относился. Именно поэтому письма Артузова к наркому не вызвали на его голову громы и молнии; на одно из них он даже не только ответил, но наложил на нем вполне разумную и спокойную резолюцию: "Если нам удастся подобрать группу людей, более или менее грамотных и знающих дело, как т. Артузов, которые и лекции иногда смогут прочитать, это будет очень важное дело" 124 . И в который раз Артузов допускает вопиющее безрассудство: он решает вступиться за Сосновского и Илинича , не понимая полной бессмысленности этого поступка. До него еще никак не доходит, что наркома Ежова абсолютно не волнует вопрос, виновны Сосновский, Илинич, другие поляки в измене, шпионаже, подготовке диверсий и актов террора или нет. У него есть на этот счет установка вождя, которую надо исполнять, а не заниматься сущей ерундой, то есть поиском истины. Под натиском "мер физического воздействия" первоначальное сопротивление Сосновского, Илинича и других арестованных начало давать трещины. Только после этого научного сотрудника 8-го отдела в ранге помощника начальника отдела вызвал (не пригласил, а именно вызвал) к себе один из новых заместителей наркома НКВД, по совместительству начальник Главного управления пограничной и внутренней охраны комкор 1 25 Михаил Петрович Фриновский .

Мужчина мощного телосложения, в прошлом унтер-офицер драгунского полка и анархист, чекист с 1919 года. На могучей груди - шесть (!) орденов (скоро к ним прибавятся еще два). И, разумеется, знаки "Почетный чекист" обоих выпусков. Такого количества наград в НКВД не имел никто, да и в Красной армии мало кто из маршалов и командармов мог бы с ним сравниться.

Артузов и Фриновский были давно знакомы, ранее отношения между ними были вполне нормальные, рабочие. Пограничники в те годы вообще были любимцами страны, как летчики. Артузов тоже питал к ним некую слабость, поскольку имел прямое касательство к становлению погранохраны. Последнее обстоятельство Фриновскому было прекрасно известно. Возможно, по этой причине замнаркома принял Артузова дружелюбно (в первый и последний раз - все остальные их встречи проходили уже, как говорится, "на повышенных тонах"). Покончив с вежливым вступлением, Фриновский сообщил Артузову, что Сосновский и Илинич - матерые польские шпионы, ловко втершиеся в доверие ВЧК-ОГПУ и на протяжении многих лет питавшие нашу разведку и контрразведку состряпанной в Варшаве дезинформацией. Кроме того, пользуясь своим положением, они снабжали своих хозяев уже подлинными секретами Советского Союза. (Покойный Гудзь не раз повторял автору известную ему от доверительных лиц излюбленную формулу Сталина по отношению ко многим заслуженным лицам, на которых пало подозрение вождя в измене: "Это возможно? Значит - не исключено!") Артузов возмутился и заявил, что такого быть не может. Фриновский в ответ заявил, что очень даже может. И выложил перед Артуром Христиановичем стопки отпечатанных на машинке протоколов допросов. Показания были пространные, с массой подробностей, внешне весьма правдоподобные. Возможно, изучи их Артур Христианович обстоятельно, в спокойной обстановке, с привлечением других материалов для проверки, проведи несколько очных ставок и экспертиз, наконец, побеседуй лично с арестованными, он бы изобличил фальсификацию. Но такой возможности Фриновский ему не предоставил, а Артузову и в голову не могло прийти, что заместитель народного комиссара внутренних дел СССР, комкор, орденоносец способен на такой обман. И он поверил, что все прочитанное им в протоколах - правда, что польская разведка в свое время действительно обвела его вокруг пальца, что он виноват в том, что не разглядел коварного врага. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что Артузов каялся в том, в чем вовсе не был виноват! Потому как обманул его не Сверщ почти двадцать лет назад, а этот пышущий здоровьем, признанный всеми в НКВД рубахой-парнем, многократный орденоносец.

Ссылки: