Пауль Тылтынь (он же Поль Арман) детство, юность

Пауль был третьим ребенком в семье безземельного крестьянина Матиса Тылтыня . В книге о крещении записано:

"Петер Пауль, сын Матиса и Гриеты Тылтынь, лютеранского вероисповедания и крещен 6 апреля 1903 года в Сесавской церкви пастором (фамилия неразборчива), что удостоверяется церковной печатью".

Матис Тылтынь батрачил в немецком имении Миттельхоф, по-латышски Видусмуйжа. Отныне надо кормить трех детей - Лизетту , Альфреда и маленького Пауля . На руках Матиса и престарелые родители. Позднее Тылтыни усыновили осиротевшего мальчика Вольдемара . "У нас была лошадь, - вспоминает Лизетта Матисовна, старшая сестра Пауля. - Помещик давал семенное зерно, а осенью отец отдавал ему за это половину собранного урожая". Отцу было не под силу прокормить столько ртов, и на помещика батрачила вся семья. С семи лет Пауль пас гусей, рубил для свиней картошку; вставал в пять утра.

Все лето Пауль бегал по хутору босоногий, ботинки разрешалось надевать только по праздничным дням.

В июньский вечер, в праздник Лиго (день Ивана Купалы) , Пауль прыгал с ребятами через высокий костер, ярко горевший в темноте. Иногда уходил на дальние песчаные холмы, где высились могучие сосны. Любил слушать, как поскрипывали и слегка гудели под напором сосны, а воздух становился влажным, ветер доносил аромат далекого, никогда не виданного моря.

После сильных ветров легче заготавливать дрова на зиму - иные деревья, росшие на крутом косогоре, выкорчевывало с корнем. На заготовку дров отец брал с собой Пауля, мальчик рубил мелкий сушняк.

К хутору подступали луга, а за ними, в низинке, рос можжевельник. Пауль трогал вечнозеленую хвою, безбоязненно ожидавшую холодов. Вот бы можжевельник рос так высоко, как сосны на песчаном холме! Он мечтал сажать леса, мечтал осушать болота; через болото трудно пройти, не оступаясь, если нога соскользнет с кочки, она увязнет в жиже, а если идешь в ботинках, недолго их испортить.

Пауль уже ходил в начальную школу. Он привык смотреть на все окружающее глазами старшего брата; верил ему больше, чем учителям в школе и пастору. Начинал сознавать, что жизнь устроена несправедливо. От Альфреда впервые услышал слова "пролетариат", "революция", "русский царь".

Поздними летними вечерами, если не хлестал дождем балтийский ветер, Альфред и Пауль уходили на косогор, поросший соснами, ложились на еще не остывший после солнечного дня песок и вели неторопливые беседы. Собственно, говорил Альфред, а брат слушал. Он рассказывал ему о том, как живут люди в других странах. Всюду есть богатые и бедные. Одни, как их помещик, живут припеваючи, другие - впроголодь, хотя работают до седьмого пота. Поглядывая на далекие звезды, Пауль задавал брату множество вопросов "почему"; Альфред усмехался, поглаживая рукой белесые волосы Пауля, и задумчиво говорил: "Вырастешь - сам поймешь. А отец всю жизнь будет работать у помещика? У нас никогда не будет своей земли? Дед Кришьян и перед смертью о земле мечтал... Немало воды утечет в Лиелупе, прежде чем все изменится. И немало крови прольется. Немало латышей посадят в тюрьму. Тюрьма?

- Правда, что там люди живут за железными решетками?

-Живут? Мучаются, гниют! А за что их мучают?

- Они хотят, чтобы наши родители и мы с тобой жили лучше...

Иногда беседы затягивались допоздна. А завтра снова вставать чуть свет, пасти гусей или убирать в свинарнике.

Засыпал Пауль быстро, но его тревожили смутные сны, навеянные вечерними разговорами. Что такое "седьмой пот?" Батрачонок и не подозревал, что сам работает до седьмого пота. А бывало, у помещика маленькому Паулю дела не находилось, и он до зари уходил в соседнюю усадьбу. Там весь день чистил конюшни или работал на скотном дворе. Утром краюшка хлеба с солью и тмином, днем миска горячего супа с кусочком мяса, вечером такая же краюшка, черпак ключевой воды...

Когда выдавались свободные минуты, он мог полежать на пахучей траве, скинув латаную рубашку. Но родная Курляндия редко балует яркими безоблачными днями. Часто льют дожди, земля чавкает под ногами.

Осенью он прощался с конюшней, скотным двором, но по-прежнему вставал рано, так как путь в начальную школу в Кримунас неблизкий. И все же Пауль охотно ходил в школу. В классе сухо и светло, от печки в углу пышет жаром, на парте перед ним учебники, тетради.

Как ни трудно было родителям, они определили десятилетнего Пауля в Митавское реальное училище . Реальное училище - для малоимущих. В гимназию же принимали только господских детей, она находилась в бывшем замке курляндских герцогов. При гимназии была богатая библиотека.

Пауль был прилежным учеником, не забывал: для того чтобы он мог поступить в школу, Лизетте пришлось уйти из городской школы и поступить продавщицей в книжный магазин.

Началась война с кайзеровской Германией . Многих латышей призвали в царскую армию. Не прошла война и мимо семьи Тылтынь. Новобранца Альфреда отправили в Петроград.

Перед отъездом Альфред дал Паулю тонкую книжку на русском языке: "Будешь старше = прочтешь. Только смотри не потеряй! И чтобы никто не видел". Пауль сунул книжку под рубашку. Тем же вечером пытался читать, но мало что понял. Только запомнил слова: "Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма". На хуторе любили вечерами судачить о старине, вспоминали добрых и злых духов из латышских сказок, рассказывали о привидениях, которые ночами разгуливают по кладбищу, по крыше помещичьего дома, а потом скрываются в глубоком омуте или в колодце. Пауль и верил и не верил россказням, но через кладбище в темноте все-таки ходил с опаской. Правда, в книжке, которую дал Альфред, тоже упоминается призрак, но это совсем другой призрак...

"Император всея Руси, великий князь Курляндский и прочая, и прочая...- войну проигрывал, и кайзеровские войска вторглись в Латвию. Берега Даугавы были изрыты окопами и траншеями. Германцы приближались к Риге. Немало рижских заводов эвакуировалось вместе с рабочими и их семьями. Тысячи и тысячи семей снимались с насиженных мест.

В деревне Морозовка Витебской губернии Тылтыни занялись тем же, чем занимались у себя в Латвии, - батрачили. Лето Пауль проработал со взрослыми, но зимой снова потянулся к книгам. Его реальное училище эвакуировали в Смоленскую губернию, в Сычевку. Здесь Пауль учился зимой 1915/16 года. Плохие условия жизни и работы заставили семью переехать на Псковщину. Две следующие школьные зимы Пауль учился в городе Остров. Он уже свободно говорил по-русски, много читал.

Буржуазные националисты еще в июне 1915 года призвали латышскую молодежь - собираться под национальные знамена, чтобы с оружием в руках изгнать векового врага с латышской земли. Однако безземельное крестьянство и рабочие в большинстве своем избежали шовинистического угара первых месяцев войны. История зло посмеялась над организаторами национальных формирований - латышские стрелки полками начали переходить на сторону большевиков. 17 мая 1917 года съезд латышских стрелков выразил свою солидарность с Лениным, и 40 тысяч солдат заявили - они с большевиками. В октябрьские дни 1917 года по указанию В.И. Ленина в Петроград направили отряд латышских стрелков. Им было поручено охранять штаб революции - Смольный. Они сопровождали поезд, в котором Советское правительство переезжало в Москву в марте 1918 года, затем охраняли Кремль.

А беженцы были настигнуты на Псковщине германскими оккупантами. Самое правильное - податься в родные места, и в мае 1918 года Тылтыни вернулись в свой опустевший дом на хуторе: две комнаты - одна с большой печью, вторая полутемная, неотапливаемая.

Четыре с половиной года провел Пауль в странствиях. Он вырос, окреп, но школьные занятия не избавили его от необходимости работать летом в хлеву, на скотном дворе, в конюшне.

На хутор доносились слухи о подвигах латышских стрелков. Говорили, что латыши помогли подавить мятеж левых эсеров в Москве в июле 1918 года. Затем отличились, защищая Советскую власть от белогвардейцев в Ярославле, Рыбинске, на Крайнем Севере России, на юге Украины. Где-то воюет Альфред?

Курляндия подпала под ярмо германцев. Националисты провозгласили Латвийскую демократическую республику . Во главе буржуазного правительства встал Карл Ульманис . Но 13 января 1919 года в Риге открылся 1-й Вселатвийский съезд Советов. Советская власть была установлена во всей Латвии, исключая Лиепаю, где отсиживался Ульманис. Той зимой шестнадцатилетний Пауль Тылтынь поступил в Митавскую среднюю школу коммунаров. С продовольствием было скудно, и отец, в своем неизменном домотканом пиджаке, каждую неделю привозил Паулю из дому небольшую корзинку с провизией.

В Митаве открылся самодеятельный театр, и Пауль пропадал там вечерами - смотрел спектакли, был статистом и даже играл на выходах.

Правительство Ульманиса не собиралось мириться с поражением и обратилось за помощью к германцам.

Пауль вновь увидел солдат в остроконечных касках. Вскоре пала Рига. Молодую Советскую власть утопили в крови, и навязали латышскому народу господство буржуазных националистов... Латышские стрелки отошли в глубь России, слились с частями Красной Армии. Старший брат Альфред ушел с Красной Армией и командовал второй ротой Курземского латышского стрелкового полка.

В школьных занятиях Пауля наступил вынужденный перерыв. Оккупанты отправили его на принудительные работы, на рытье военных укреплений. Когда он спустя полтора года вернулся в Митаву, город уже назывался по- латышски Елгава. К тому времени Отец получил в аренду надел земли в Добельской волости, и отныне хутор стал называться Тылтыни.

Еженедельных посылочек из дому Паулю хватало, чтобы быть сытым. А вот с одеждой плохо: подолгу ходил в латаной рубахе и в чиненых- перечиненых ботинках.

Директор школы Янис Лапинь воспитывал учеников в духе национализма. В школе издавался печатный сборник "В садах Земгалии", но Пауль в нем не участвовал, так как в материалах сборника сквозило враждебное отношение к русским.

Пауль увлекся самодеятельным театром. Пришло время, и ему доверили главную роль в пьесе Леонида Андреева "Тот, кто получает пощечины". Режиссер учел, что Пауль хорошо двигается, ловок, обладает обостренным чувством юмора ?умеет рассмешить, а сам при этом не улыбнется. Он с блеском сыграл шута и стал популярным в городе.

"Однажды школьная труппа выехала со спектаклем в деревню, в волость Шкибее, - вспоминает Альберт Карлович Иванов, соученик Пауля. Пауль играл роль полусумасшедшего скряги. Когда он загребал из ларца "золотые" монеты, пропускал их через пальцы и кричал неистовым голосом: "Угли, настоящие угли!" - публика ужасалась.

Пауль совмещал свое увлечение театральной самодеятельностью с подпольной работой. Семнадцатилетним юношей в сентябре 1920 года Пауля приняли в компартию, он входил в ячейку "Найдс" Земгальской партийной организации.

- Ты должен быть доволен, - сказал ему кто-то из старших. Семнадцать лет, а уже наравне со всеми нами. Вот как в тебя верит пролетариат!

- Мне уже скоро семнадцать с половиной. Мог бы сделать больше. Петер Кюзис, вот это большевик! В пятнадцать лет казаки избили шомполами до полусмерти, а в шестнадцать приговорили к расстрелу!..

Пауль был хорошим конспиратором, ему удавалось ускользать из-под наблюдения шпиков. На глазах у них прогуливался, стройный светловолосый юноша, иногда под руку с барышней или с молодым человеком в студенческой фуражке - синей с белой окаитовкой, со значком айзсарга 1.

Пофланировав по улицам и убедившись, что "хвоста" нет, молодые люди спускались в подвальное помещение пустующего склада ныряли в парадный подъезд с узорчатой дверью, в особняк либерально настроенного богача.

Там проходило очередное собрание подпольной ячейки "Найдс" - Ненависть. Название не выражало всей программы кружка. Кроме ненависти к продажной буржуазии, к помещикам в сердцах юных латышских коммунистов жила любовь к угнетенным, надежда принести им свободу, путь к которой лежит через борьбу.

Пауль Тылтынь всем сердцем отдался работе. Он смотрел в будущее с надеждой, излучая энергию, заражая юных друзей верой в свои силы и нетерпимостью к угнетению латышского народа. Он не раз декламировал с воодушевлением мятежные строки Райниса:

Зачем нам глаза - дремать?

И рты - что бы стенать?

И головы - чтобы склонять?

И плечи - удар сносить?

И ноги - чтобы бежать?

И руки - чтоб их сковать?

Тела - чтобы их убить

И мясом с бойни возить?

Сердца даны замирать?

И губы - тайком шептать?

Ужели душе опять

Бояться и выжидать?

Нет, в сердце слабости нет.

В глазах вдохновенья свет,

И гнев переполнил грудь

Мы горы можем свернуть!

В Земгальской партийной организации Пауль был известен под кличкой Спийтниекс - Упрямец. Прозвище подходило: он действительно упрям и настойчив, когда того требовало дело.

Спийтниекса осенью 1921 года избрали в коллегию пропагандистов, в Земгальский комитет комсомола, Пауль печатал листовки, призывавшие к свержению буржуазной диктатуры, сколачивал боевые дружины, учил парней владеть оружием и одновременно сам учился.

Он кочевал по району, агитировал среди рабочих, батраков, солдат, мобилизованных в буржуазную армию. Иногда казалось, охранка вот-вот нападет на след "Найдс". Но всякий раз умелая конспирация Пауля спасала кружок от разгрома.

Весной 1922 года в реальном училище состоялись выпускные экзамены.

"Учитывая результаты экзаменов, педагогический совет 17 июня 22 года постановил: выдать Петеру Паулю Тылтыню аттестат зрелости"...

Без робости подошел он к Рижскому университету . Серое квадратное здание увенчано полукруглой башенкой обсерватории. Подал прошение о приеме. "Господину ректору. Прошу допустить меня к экзаменам и после проверки зачислить студентом филологического факультета, отделение философии. Петер Пауль Тылтынь".

Прошение он подал, но занимался урывками. Уехал на заработки в Добельский уезд.

Летом в Земгальской подпольной организации произошел большой провал. Не затесался ли провокатор? Вскоре последовал второй провал. Самым большим несчастьем был арест Ж. Спуре, надежного товарища, через него Пауль поддерживал связь с Центральным Комитетом. Со дня на день Пауля тоже могли арестовать, и товарищи по подполью настояли, чтобы он уехал из Елгавы .

Экзамены выдержал, зачислен в университет, он уже не вернется в Елгаву, и оборвется связь с подпольем. Тревожно, как без помощи Спуре он найдет в Рижской организации новых товарищей?

На студенческую стипендию надежды не было. На помощь родителей не- рассчитывал и начал искать случайный заработок. Иначе не снимешь даже самую дешевую комнатку. Жаль, в городе не нужны подсобники при молотьбе, пастухи. Таскал мешки с мукой в пекарне, каждый раз долго не мог очиститься от мучной пыли.

Однажды товарищ по курсу взял его с собой в драматический театр на спектакль. А назавтра он нанялся туда статистом. Сценическая карьера продолжалась!

Изредка с хутора Тылтыни присылали корзинку с провизией. Но надо еще мало-мальски прилично одеваться. На лекции в университет не пойдешь с заплатами на коленях, на локтях или со следами мучной пыли на одежде. Да и в театр он стеснялся ходить в таком виде, тем более что статисту вскоре стали давать маленькие роли, а иногда роли и побольше.

Пауль попросил костюмершу театра, добросердечную толстушку, дать на два дня костюм, в котором он играл сегодня: пригласили на вечеринку, а надеть нечего. Он знает магазин мужского платья на Грешной улице, где дают напрокат подержанные фраки. Но фрак ему не нужен, да и платить за прокат нечем. Костюмерша благоволила к неунывающему статисту и давала ему поносить то приличный костюм из театрального гардероба, то мягкую шляпу борсалино, то благопристойный котелок, то модное пальто.

В январский вечер 1924 года Тылтынь, артист на вторых ролях, узнал после спектакля о смерти Ленина. Назавтра он провел в порту беседу о вожде революции.

Ссылки: