Ахмедов Исмаил: Перелом, работа с американцем Портером Моуги

Перелом случился, совершенно неожиданно, и не до конца лета 1947 года. Проходя через прихожую моей гостиницы, я внезапно остановился, заметив новое лицо. Здесь гостей бывало весьма мало и незнакомец всегда был для меня желаемым лицом для контакта с внешним миром. Он читал журнал Time и я, точно почувствовал, что он американец. Когда я подошел к нему, он взглянул на меня, улыбнулся и сказал

hello . Я ответил

hello тоже и добавил: "Я Исмаил Ахмедов, рад вас встретить". Он сказал:

"Я Портер Моуги из Лимы, штат Огайо, США. Приятно встретить вас. Откуда вы?" Когда я рассказал ему, что я родом из России, он захотел узнать, являюсь ли я русским, и удовлетворился моим объяснением, что я тюркского происхождения, но родился в России. Тот факт, что я разговариваю на английском, заинтересовал его больше, чем мое происхождение. Сказав, что рад найти кого-то в гостинице, с кем может разговаривать, он позвал официанта и заказал raki для нас обоих. Скоро мы стали звать друг друга именами, но он называл меня по-своему, поскольку ему было очень трудно произносить мое имя правильно. Портер оказался инженером, который прибыл в Манису для установки дизельной электростанции в качестве части помощи, оказываемой Турции согласно доктрине Трумэна . Когда я сказал ему, что также являюсь инженером и знаю как турецкий, так и английские языки, он предложил мне работу в качестве переводчика и выполнения административных поручений. Он отбросил в сторону мое предупреждение о том, что мне нужно разрешение властей. Он сказал, что он, а не они, нанимают меня на работу. На следующий день, однако, Портер получил разрешение в канцелярии губернатора для моей работы с ним. Я был счастлив. Наконец, после долгих лет, вновь делать что-то полезное и результативное. И сама работа была очаровательной. Она дала мне возможность оценить практические знания и ноу-хоу американских инженеров.

Дизельная машина была отправлена из США в полностью разобранном виде. Она имела тысячи частей. Каждая часть должна была быть поставлена на свое место и в правильной последовательности. Портер выполнил эту задачу почти в одиночку. Станция в Манисе не была единственной его работой. Другая станция той же мощности должна была быть установлена в Баликесире , в городе около 100 километров к северу и этот проект также должен был выполнить он. Я сильно привязался к Портеру и мы стали хорошими друзьями. Мы были неразлучны на работе и вне ее. Были позабыты все мои одиночные прогулки и хождения по горам. Я больше не имел времени для них. Кроме того, Портер платил мне 150 долларов в месяц, десять раз больше, чем я получал за частные уроки.

Мы провели Рождество этого года и встречу Нового - 1948 года - вместе. Из Измира Портер получил бутылку кентакских виски бурбон и фунт американского бекона. Я купил в Манисе яйца. Бекон и яйца под бурбон были угощениями нашего новогоднего праздника. Когда мы выпивали, Портер пытался уговорить меня ехать в Америку. Он сказал, что турки прекрасный народ и Турция также прекрасная страна, но у меня здесь нет будущего. Он сказал, что будет меня поддерживать в Америке, пока я не стану на свои ноги. Я был чрезвычайно тронут. Я говорил себе, с моими мокрыми от слез глазами, что за тысячи километров отсюда есть человек, для которого я не больше чем странник, неизвестный ему всего несколько месяцев до этого человек. И он предлагает мне платить за меня счет, чтобы я мог начать жизнь в его стране.

Моим единственным сожалением об этой работе с Портером было то, что она не продолжалась долго. Весной 1948 года установка дизельной станции была завершена. Она должна была занять место изношенного парового двигателя, обеспечивающего Манису на протяжении многих лет электрическим током, часто прерывающимся и к тому же с прыгающим напряжением. В течение двух дней губернатор должен был принять нашу станцию официально. Должна была быть отрезана ленточка и произнесены подготовленные для этого случая речи о турецко-американской дружбе. Все было в порядке, но чтобы еще раз убедиться во всем, Портер тщательно еще раз проверил все оборудование. Мы запустили двигатель, однако он поработал лишь несколько секунд. Не было никакого топлива. Сгорели подшипники топливного насоса. Ночью, кто-то, мы заподозрили, что это был работник старой паровой машины, который действовал из-за страха ее закрытия, посыпал песок в масляную линию. Делать было нечего, кроме как, как черти нестись на автомобиле в Баликесир. Мы прибыли сюда около полуночи, сняли масляный насос, который был точно таким же, как сломанный в результате саботажа, и доставили его в Манису, опять на страшной скорости. Немедленно Портер установил его на место, и станция заработала к церемонии открытия лишь несколькими часами позднее установленного времени. Этот кульминационный пункт ознаменовал конец моей чудесной работы. Портер переехал в Баликесир для запуска станции здесь, что было делом нескольких дней, и уехал в США. Перед отъездом он долго тряс мои руки и сказал, take easy , "принимай все легко", американское выражение, которое я должен был знать, и пообещал мне писать. Мне же ничего не оставалось, как опять взяться за частные уроки. Это было гнетущим падением, что-то подобное, которое случилось с Золушкой. Я старался давать свои частные уроки, как можно получше, но меня не переставало преследовать чувство страха, что я мог остаться навечно в ссылке.

Ссылки: