АГАБЕКОВ Г.С.: КРАЖА КОНСУЛЬСКИХ ШИФРОВ

Случай, о котором хочу рассказать, произошел незадолго до моего отъезда в Афганистан. Мы сидели на загородной вилле, предоставленной в распоряжение сотрудников ОГПУ, на квартире у начальника контрразведывательного отдела Стырне . Нас в комнате трое: Стырне, его помощник Уколов и я, занимавший должность начальника отделения по борьбе со шпионами. Стырне, выше среднего роста, блондин, с устремленным куда-то в пространство взглядом, до крайности нервный, ежеминутно вскакивал со стула и, сделав несколько шагов, опять опускался на свой стул. Уколов, уже пожилой человек, среднего роста, широкоплечий, с упрямым бритым подбородком, с торчащими ежиком седеющими волосами, придающими лицу еще большее выражение упрямства, сидел неподвижно- спокойно, склонившись над столом, и смотрел на бегающего по комнате Стырне. Я скромно сидел в стороне и улыбался, довольный присутствием в кругу моих начальников. Стырне, посмотрев на часы, сказал:

-Он должен быть здесь через пять минут. Повторяю, товарищи, нам чрезвычайно важно его завербовать, ибо мы тогда будем иметь возможность не только быть в курсе всей работы афганцев в Туркестане, но, вероятно, раскроем и карты англичан, которые работают через афганцев. Кроме того, мы через него сможем влиять на афганскую политику. Будьте очень с ним любезны и, главное, больше льстите и подливайте ему вина. Мы знали, что речь идет об афганском консуле , который, заранее подготовленный секретной агентурой, должен сейчас прийти сюда и окончательно договориться с нами о работе на нашу разведку. Вся обработка консула проводилась агентурой моего отделения, вот почему, вопреки правилу ЧК - вводить как можно меньше людей в курс дела, я был привлечен на это собрание. Через несколько минут раздался звонок, и я пошел открывать дверь. Раздевшись в передней, консул вошел в комнату и, поздоровавшись, уселся в предупредительно предложенное ему кресло. Лет пятидесяти, высокий, грузный брюнет с большой проседью. На бронзовом лице большой крючковатый нос и густые брови, из-под которых блестели черные глаза. Одет был консул в европейский костюм, и лишь голова была покрыта черной барашковой шапкой, которую он, войдя в комнату, не снял. По этой же шапке секретная агентура окрестила его кличкой Шапочка, и на досье об афганском консуле, лежавшем у меня в несгораемом шкафу, красовалась надпись: "Агентурное дело Шапочка". После обычного обмена любезностями уселись за чай. Хотя консул и приглашен был на чай, стол был уставлен винами и закусками. После нескольких рюмок коньяку официальный тон разговора стал исчезать, и консул оживился.

-Расскажите, господин консул, что-нибудь интересное об Афганистане. Ведь это такая таинственная для нас страна, - попросил я, подливая вина.

-Я должен сказать, что я по национальности не афганец, а таджик. Вы, вероятно, слышали, что афганцы относятся враждебно к таджикам, но мне тут повезло. Мальчиком семи лет я был взят покойным эмиром Хабибулла-ханом в Кабул и жил при дворе. Там я, собственно, и вырос. Затем эмир назначил меня консулом в Бомбей, где я прожил три года. Нынешний эмир Аманулла-хан назначил меня генеральным консулом к вам в Ташкент. Вот и вся моя жизнь. Я не бывал в Европе и ничего не видел, кроме нашей страны, а у нас нет замечательных вещей, о которых я мог бы рассказать. Ни театров, ни синема и вообще никаких развлечений, как в Ташкенте, - рассказывал консул. - Кстати, - спросил он меня, - кто была эта высокая женщина в вашей ложе в прошлый раз в театре?

-Это одна из моих хороших знакомых, - ответил я. - А что, она вам понравилась? Если хотите, я вас познакомлю с ней, - предложил я.

-Да, я с удовольствием познакомлюсь с ней, - ответил консул, и глаза его заблестели еще больше.

-Итак, господин консул, - начал Стырне после изрядного числа выпитых рюмок,

- мы теперь с вами хорошие друзья. Вы знаете, что мы вообще любим афганский народ, который первый протянул руку большевикам, но дело в том, что за последнее время мы замечаем недружелюбные акты со стороны Афганистана. Так, например, басмачи , с которыми мы боремся, пользуются гостеприимством в Афганистане. Конечно, мы думаем, что это влияние англичан на некоторых членов вашего правительства, поэтому мы, считая вас нашим другом, хотели бы просить информировать нас о тех недружелюбных нам распоряжениях, кои вам известны.

-А что вы можете мне предложить? - задал вопрос консул. Мы переглянулись между собой, ибо вопрос был для нас неожиданным. Наконец Стырне решил идти в открытую.

-Смотря, что вы можете нам предложить. Скажите, в чем конкретно вы можете нам помочь, и, я надеюсь, об условиях мы договоримся, - ответил Стырне.

-Я могу вас познакомить со всей секретной перепиской консульства и дам вам ключ к шифру между мною и Кабулом. Но взамен я прошу политической и материальной гарантии. Вы должны обещать мне через Наркоминдел право убежища в случае моего отказа вернуться в Афганистан, и, наконец, я прошу за все мои услуги десять тысяч рублей золотом, что, я думаю, для вас является небольшими деньгами, - выкладывал консул свои условия. Мы молчали. Что можно было ему ответить? Вопрос о праве убежища так же, как и вопрос о такой сумме, как 10 000 рублей золотом, мы были не вправе решать. Об этом нужно было просить разрешения высшей инстанции.

-Хорошо, мы обсудим ваши предложения, и я думаю, что мы придем к соглашению, - ответил Стырне. Деловой разговор исчерпан. Побеседовав еще короткое время о разных мелочах, консул уехал. Опять мы остались одни. Стырне задумчив, Уколов по-прежнему невозмутим.

-Да, дело нелегкое достать такую уйму денег. Нужно будет вопрос согласовать с ЦК и с Наркоминделом, а это займет недели две времени. Да и едва ли наши главки согласятся на такую комбинацию. Однако посмотрим, - задумчиво сказал Стырне. - А вы, товарищ Агабеков, пока продолжайте агентурную разработку консульства, чтобы не терять даром времени, - обратился он ко мне. Я сидел на конспиративной квартире с молодым таджиком, недавно приехавшим из Парижа. Это был мой секретный агент Хубаншо , подружившийся с афганским консулом и информировавший нас о консульских делах. Хубаншо был завербован отрядом особого отдела ОГПУ на Памире. Там же ему преподали несколько лекций политической грамоты и зачислили членом коммунистической партии. Всего только три месяца, как он впервые в своей жизни спустился с горных вершин Гималаев и, приехав в Фергану, увидел поезд и автомобиль. Свидетели рассказывали мне, что когда Хубаншо увидел движущиеся деревянные дома-вагоны без всякой посторонней помощи, то этот коммунист - авангард мирового пролетариата - испугался и убежал со станции в горы. Его с трудом поймали, привели обратно и объяснили, что тут нечистая сила ни при чем, а во всем виноват паровоз. Однако, несмотря на дикость, Хубаншо обладал природным умом и сообразительностью. А главное - он был наделен хитростью дикаря.

-Ну, как поживает твой сородич - консул? - спросил я его.

-Ничего себе. Он ожидает вашего ответа на его предложение и удивляется, что так долго его не имеет. Сейчас в консульстве спокойно, дипломатические курьеры уехали, и консульство почти опустело, - докладывал он.

-Хубаншо! Ты обещал принести мне план расположения консульских комнат и до сих пор не приносишь. В чем дело?

-План у меня давно готов, товарищ Агабеков, но я не умею чертить, - ответил Хубаншо смущенно.

-Так давай ты будешь объяснять, а я начерчу, - предложил я. И мы подробно нанесли на бумагу план консульства.

-А что представляет из себя секретарь консула? - продолжал спрашивать я у Хубаншо.

-Это пожилой афганец, который почти ничего не делает. У него имеется работа, лишь когда консульство готовит почту. Как только дипкурьеры уезжают, он свободен и редко бывает в консульстве.

-Где же он проводит время?

-Он живет с одной русской женщиной и почти все свободное время проводит у нее, - ответил Хубаншо.

-Кто она такая? - спросил я.

-Не знаю. Она, кажется, портниха. Если нужно, я завтра узнаю о ней все подробности.

-Да, пожалуйста, завтра же узнай, кто эта женщина, где живет и вообще все подробности, - закончил я.

Прошло две недели. Уколов и я вновь собрались в кабинете у начальника КРО Стырне. Лицо его выражало явное недовольство.

-Ну, товарищи, как я и предвидел, по делу "Шапочка" нам отказали во всем. ЦК согласился отпустить на это дело только тысячу рублей золотом, но главное несчастье - с Наркоминделом, который категорически протестует против предоставления права убежища консулу. Уполнаркоминделом Михайлов назвал это дело авантюрой, которая может только испортить наши отношения с афганским правительством. Итак, в нашем распоряжении тысяча рублей. Я думаю, можно предложить и червонцы. Может быть, он согласится. Как вы думаете? - обратился Стырне к нам. Уколов после короткого раздумья сказал:

-Нужно найти другой путь к документам консула.

-Я тоже того мнения, что нужно найти другой путь, - начал я, - ведь предположим даже, что мы уплатим нужные деньги и получим шифр. А где гарантия, что через месяц шифр не будет изменен и мы опять останемся ни с чем? Что же тогда? Опять платить, что ли? Не говоря о том, что, возможно, консул откажется от тысячи рублей, и мы очутимся в неловком положении.

-Хорошо вы все рассуждаете, - волновался Стырне, - а где же этот другой путь? Единственный другой путь, какой я вижу, это украсть документы. А это может вызвать еще худший дипломатический скандал.

-А почему бы и нет? Мы не украдем, а лишь сфотографируем документы. В консульство проникнуть не трудно, и там почти никого нет. Вопрос только в том, как открыть несгораемый шкаф, где лежат документы. Ключ от шкафа консул носит всегда при себе на цепочке от часов. Вы разрешите мне разработать план и доложить вам потом? - закончил я.

-Ну, ну, попробуйте, - ответил Стырне с сомнением в голосе. Мы разошлись по своим кабинетам.

-Войдите! - ответил я на стук в дверь моего кабинета. Дверь отворилась, и вошла высокая блондинка лет тридцати, с обильно напудренным помятым лицом. На лице ее выражение страха, смешанного с любопытством.

-Я получила повестку явиться в комнату номер пятнадцать к товарищу Агабекову, - начала она.

-Вы гражданка Власова? - спросил я и, получив утвердительный ответ, предложил ей сесть. Она села на кончик предложенного ей стула и боязливо разглядывала комнату. Я, делая вид, что очень занят своими бумагами, исподволь изучал ее. Затем внезапно обратился к ней:

-Скажите, гражданка Власова, вы хорошо знаете географию СССР? Она мнется и смущенно улыбается. На ее лице удивление по поводу заданного вопроса.

-Вы знаете, где находится Чимбай? - продолжал я. - Вот смотрите, - и я ткнул пальцем в угол карты Туркестана, висевшей на столе. - Это маленький хивинский кишлак в пятистах верстах от железной дороги. Туда нужно ехать двадцать дней на верблюдах. Там свирепствует тропическая малярия и не живет никто, кроме туземцев, - рассказывал я ей. Она смотрела на меня и на карту, ничего не понимая.

-Так вот, гражданка, я сейчас с вами говорю здесь совершенно секретно, и о нашем разговоре никто не должен знать. И я должен предупредить вас, что если нам станет известно, что вы кому-либо передали о нашем разговоре, то я вас вышлю в этот самый Чимбай, - сказал я. - А теперь давайте откровенно поговорим о деле, - продолжал я. - Скажите, вы знакомы с секретарем афганского консульства, не так ли?

-Да, я немного знакома с ним, - ответила она испуганно.

-Так вот, нам все равно, много или немного вы с ним знакомы. Нас интересует, можете ли вы, если нам это будет нужно, задержать его у себя на ночь до утра?

-Могу, - ответила Власова, - он всегда сидит у меня, пока я не попрошу его уйти.

-Ну и прекрасно, пусть сидит себе на здоровье. Это все, что нам нужно. Я как-нибудь попрошу вас задержать его на всю ночь, и, если вы успешно выполните нашу просьбу, мы будем вам благодарны, - сказал я.

-А мне ничего не будет за то, что я знакома с иностранцем? - спросила она.

-Будьте спокойны, ничего не будет, если выполните нашу просьбу. Теперь вы свободны, - сказал я, ставя штемпель на ее пропуске, без чего часовой не выпустит ее из здания.

-Только никому ни слова о моей просьбе. Не забывайте Чимбай, - напомнил я ей на прощание. И она, улыбаясь, ушла торопливой походкой, радуясь, что так легко отделалась. Большая роскошная квартира, переданная в распоряжение ОГПУ для специальных целей. Прекрасно сервированный на шесть персон стол. Много вина, коньяку и ликеров. Стол заставлен закусками. Мы пригласили афганского консула, который должен прийти к девяти часам вечера. Остальная публика собралась раньше. В гостиной сидят Уколов и три девицы. Двое из них секретные агенты моего отделения, а третья - моя машинистка. Это та самая высокая девица, которая так сильно понравилась консулу в театре. Он предупрежден, что она будет на этом интимном вечере, вот почему я уверен, что обязательно придет. Она также имеет инструкцию - быть к консулу как можно благосклоннее. Она должна будет играть главную роль на вечеринке. В ожидании консула я проверяю все приготовления к столу. Кто-то из девиц бренчит на пианино в соседней комнате. Ровно в 9 часов консул пришел, и мы повели его к столу. Ему отведено место рядом с машинисткой. Прежде чем приступить к закускам, мы начали с традиционной русской водки. После пары рюмок консул, улучив момент, спросил меня:

-Почему вы не даете ответа на мое предложение? Я уже жду три недели.

-Дело в том, что ваше дело очень серьезное и важное, поэтому запросили Москву, откуда еще нет ответа, - ответил я, - но, я думаю, каков бы ни был ответ, он не может изменить наших личных отношений, - добавил я.

-Конечно, конечно, - поспешно сказал консул. - Я очень люблю русских, в особенности русских женщин, - засмеялся он, кидая взгляд на свою соседку.

-Поэтому прошу занимать вашу даму, - сказал я и подмигнул повернувшейся к нам машинистке. Около полуночи консул, почти пьяный от вина и близости соседки, сидел на диване и прижимался к девушке. Остальные женщины, несмотря на инструкцию пить как можно меньше, не удержались и, напившись, сейчас смеялись во все горло над молчаливым Уколовым. Я сидел в их компании и смотрел на золотую цепь, видневшуюся из-под расстегнутого пиджака консула. Украдкой взглянув на часы, я решил, что уже пора действовать. Было без четверти час, а в час ночи на улице должны были меня поджидать мой уполномоченный с фотографом. Я направился к столу и, налив рюмку вина, всыпал в нее дозу снотворного порошка. Рюмку я поставил на край стола, затем взял из вазы цветок, понюхал его несколько раз и бросил рядом с рюмкой. Это был условный знак машинистке, сидевшей рядом с консулом и следившей за моими действиями. Через минуту она обратилась к консулу:

-Давайте выпьем за нашу любовь, - и, встав, взяла приготовленную рюмку, подала консулу. Схватив другую, она чокнулась с ним и пьет. Консул, глядя на нее влюбленными глазами, приложился к своей рюмке и выпил до дна. Никто ничего не заметил. Веселье продолжалось. Минут через десять консула стало клонить ко сну. Соседка, взяв его под руку, отвела в соседнюю комнату и через несколько минут вернулась с цепочкой от часов, на коей висели ключи. Я торопливо открыл несгораемый шкаф, стоявший в спальне консула. За мной стоял мой уполномоченный, освещая карманным электрическим фонарем дверцы шкафа. Хотя в консульстве никого не было, мы старались не производить шума.

-Вот шифр, - сказал я, вытаскивая лежащую в конверте со сломанными сургучными печатями тетрадку. - А вот и папка с секретными циркулярами, - продолжал я вытаскивать бумаги и передавать их уполномоченному. В шкафу больше ничего нет, за исключением двух мешков с афганскими серебряными рупиями.

-Сейчас же поезжайте к нам и сфотографируйте все это. Смотри, чтобы бумаги лежали в том же порядке, в каком они сейчас. Приезжай как можно скорее, - инструктировал я уполномоченного.

5 часов утра. Я только что водворил цепочку от часов на жилет консула, мирно спящего рядом с машинисткой. Остальные тоже спят, кто на кроватях, кто на диванах. Все сошло благополучно. Я доволен операцией. С наслаждением я выпил чайный стакан вина и лег на ближайший диван отдохнуть. Наутро разбудил меня Уколов. Консул только что открыл глаза. Я, протирая глаза, подбежал к нему.

-Ну, как спали, господин консул? - спросил я.

-Большое спасибо, - улыбнулся консул, стараясь скрыть головную боль. Через час он собрался уезжать. Мы шумно прощаемся с ним и берем друг у друга обещание устроить еще такую же вечеринку. Уже 10 часов утра. Я спешу к себе в кабинет, чтобы посредством добытого шифра расшифровать собранные заранее копии секретных телеграмм "дружественного Афганистана"!

Ссылки: