Наши заставили Бабрака отменить расстрелы в Герате

Еще не успел командир Ан-24 вывести самолет на расчетную высоту - три тысячи шестьсот метров, - на которой мы полетим в Кандагар, еще не успели мы с Рафи выпить по стакану горячего крепкого чаю, как тревожно засигналила переносная коротковолновая радиостанция. Бруниниекс взял трубку, приложил к уху и передал мне: - Чэрэмных. - Александр Михайлович, говорю клером. Прием. - Голос Владимира Петровича звучал издалека, но вполне отчетливо. - Понял. Прием. - Я, Друг и Рябой были у Него. Прием. - Он был один? Прием. - С ним была Она. О. отсутствовал. Прием. - Какова реакция? Прием. - Сначала - переполох. Но потом оба овладели собой. Он даже храбрился. Прием. - Переходи к делу. Прием. - Я его спросил: "Вы приказали Доктору делать операцию?" Он отвечает:

Да! В доме надо всех тараканов уничтожить! - и стукнул кулаком по столу. Я спрашиваю: -

А слово чести Танкиста, Доктора, Философа? Оно ведь нарушено?. Он отвечает:

- Я им не давал на это права. Этот дом - Вандея! Он забегал по кабинету, Она стояла и молчала, Рябой переводил. Тогда

Друг говорит:

"Слово поддержали два брата-близнеца". Он отвечает:

"Один я и Доктор в ответе за все". Я:

"А Аллах, Коран, Шариат??

Он: "Я - атеист! Доктор операцию доведет до конца!!"

Друг: "Под Рубинами все это будут знать. Билета на Игрища-26 вам не будет!! Остановите операцию!" Он посмотрел на Нее и процедил:

"Я подумаю". И потом этот атеист стал молиться Аллаху. Я и Друг вместе дожимали:

"Решайте, или мы сейчас же дадим сигнал Рубинам". Он еще раз посмотрел на Нее. Она достала белый платок и легко им тряхнула. Тут мы поняли, что дело сделано. Прием. - Благодарю тебя. И Друга. Прием. - Он был в халате из красной парчи, расшитой золотом. Перепаясан золотым жгутом. На ногах чувяки Тамерлана. Один чувяк короче другого. А Она в голубом с малиновыми разводами хитоне на гагарьем меху. На ногах тапочки китайской императрицы Цыси. Прием. - Ты внимателен. Прием. - Она зверски красива. Прием. - Мне не до шуток. Кошки скребут душу. Прием. - Половину кошек беру себе. Половину отдаю Другу. Будьте спокойны. Прием. - Спасибо за поддержку, дорогие мои. Конец беседы. - И я отключил связь. До Кандагара оставалось 20-30 минут полета. - Наджиб - шакал вонючий, - по-русски четко произнес Рафи . - Бабрак - тоже, - в тон ему сказал я. Рафи на это промолчал. Он был осторожен. Самолет шел на снижение.

На аэродроме нас встретил командир 2-го армейского корпуса генерал- лейтенант Мир Тохмас . Это 50-летний сухопарый человек, выше среднего роста, с красивыми чертами лица, одетый в достаточно новую форму. Лицо его озаряла радостная улыбка, в которой без труда можно было разглядеть заискивание, а может быть даже, и не сильно скрываемое чувство вины. С ним находились советник при командире корпуса генерал Левченко , политический советник зоны Кандагар некто Ш. и, конечно, комбриг-70, полковник Шатин . Я дал возможность Мухамеду Рафи первому выйти из самолета. Генерал Левченко быстро, скороговоркой, и тихо, чтобы другие не слышали, доложил: - Генерал Петрохалко из Герата доложил для вас: душманы из мечетей интернированы. Расстрелы прекращены. В городе спокойно. Гора свалилась с моих плеч. Хотя, конечно, еще предстояло тщательно во всем разбираться.

Ссылки: