Аджубей: первая заграничная командировка, 1952 г

Июньским вечером 1952 года после дежурства позвонил главный редактор, сказал, что завтра я должен быть в международном отделе ЦК ВЛКСМ , предстоит заграничная командировка. В ту пору такое поручение считалось особенно ответственным, журналисты редко бывали за рубежом, впрочем, как и все советские граждане,- международного туризма не существовало и в помине. В "железном занавесе" редко открывалась маленькая дверь, и через нее выпускали очень немногих. В международном отделе я встретился с Петром Машеровым , тогда первым секретарем ЦК комсомола Белоруссии. (Позже он стал первым секретарем ЦК партии республики, кандидатом в члены Политбюро и трагически погиб в автомобильной катастрофе). Путь наш лежал в Австрию , где готовился общенациональный слет молодежи в защиту мира . Выслушав соответствующие наставления, мы засели за подготовку речей, которые предстояло произносить. Первый секретарь ЦК ВЛКСМ Николай Александрович Михайлов принимал нас чуть ли не ежедневно, и уже сам этот факт говорил о серьезности поручения, Машеров , высокий, стройный, рассудительный и спокойный, волновался, по-видимому, как и я, но не подавал виду. Герой Советского Союза, партизан, подпольщик, он "гасил" все страхи наших многочисленных консультантов одной фразой: "Да пусть они меня сами боятся..." Наконец Михайлов, заставив еще раз продекламировать ему наши речи, дал "добро" на отъезд. Вечером на даче я сказал Никите Сергеевичу , что завтра уезжаю в Австрию. К удивлению, Хрущев выразил явное неудовольствие и более чем строго начал выспрашивать, "как", "зачем", "почему". После длинной паузы проговорил: "Смотрите, чтобы все было в порядке, а если что - держитесь как подобает..." Трудно сказать, что он имел в виду, говоря "держитесь как подобает", но эти слова долго не давали покоя. В Вене нам повсюду мерещились агенты ЦРУ, и, если прохожий разглядывал нас долго, Петр Миронович, едва шевеля губами и не оборачивая головы, шептал: "Это шпик, запоминай его, Алексей, заметаем следы". Неожиданным оказался другой вариант "преследования". Возвращаясь после встреч с молодыми коммунистами и социалистами, мы находили в номере гостиницы антисоветские листовки, брошюры и даже книги. Решили относить "добро" в советскую часть Контрольной комиссии (мирный договор с Австрией еще не был подписан, и страна делилась на оккупационные зоны), но там посоветовали вываливать вечером подброшенное за дверью номера и туда же выставлять ботинки для чистки. Бумажный мусор мы выносили, а ботинки не выставляли. Нам казалось, что советским людям не пристало унижать служащих гостиницы подобной работой. Ботинки мы чистили сами. Держу в руках "Комсомолку". Номер за 17 июля 1952 года. Отчет о нашей поездке: "Десять дней в Австрии". Прошло столько лет, а я все помню...

Сторож отворяет тяжелые ворота, и мы выходим на безлюдную площадь. Тяжелые гранитные плиты выложены на века. Старик ведет нас за собой. Справа и слева странные здания. Они мертвы. В них нет людей. Наш провожатый - узник Маутхаузена . Его освободили советские солдаты, и он остался сторожить бывшую тюрьму, ему некуда деться. Ветер кружит пыльную поземку у стен бараков. Еще одно серое здание. Металл на печах, в которых сжигали живых и мертвых, свеж, не покрылся патиной. Включи рубильник, и печи заработают. С 1938 по 1945 год здесь превратили в пепел 122 766 человек. Беру ручку - считаю. 3255 рабочих дней истребления. По тридцать шесть человек в сутки. Без выходных - непрерывно. Те, кто делал это, жили здесь же. Спускались с холма и пили холодное пиво в увитых зеленью ресторанчиках. В отпуск уезжали к семье, детям.

Ссылки: